Буддийский монастырский комплекс в Бурятии — Иволгинский дацан. Буддийские святыни бурятии Новый буддийский храм в бурятии

Здравствуйте, дорогие читатели – искатели знаний и истины!

Россия – многонациональная страна, где живут представители разных вероисповеданий. Учение Будды находится в числе этих конфессий — его исповедуют в бурятской, калмыцкой, тувинской республиках, а также существует Буддийская традиционная Сангха России в масштабах всей страны. Буддизм в Бурятии – главная религия, и именно об этом мы хотим вам сегодня рассказать.

Из материала ниже вы узнаете, как и когда появилась буддистская мысль в этой байкальской республике, какой школой она представлена, как развивалась с течением времени, какие особенности имеет сегодня. Также мы кратко расскажем о значимых для бурятских буддистов праздниках и священных местах – храмах, монастырях, дацанах.

О главном

Бурятская республика находится на востоке России, в Забайкалье, и граничит с Монголией. Именно из Монголии родом были предки современных бурят, именно оттуда были заимствованы некоторые обычаи и традиции, а также пришло учение Будды. Сами буряты называют его «Буддын шажан».

Оно здесь в основном представлено школой тибетского буддизма гелуг. Представителей этого направления также часто называют «желтошапочниками» за характерные головные уборы желтого цвета.

Этот цвет восходит к одежде древнеиндийских монахов, носивших старые накидки, которые пожелтели на солнце. За это направление гелуг также называют «желтым», или по-бурятски – «шара шажин». Гелуг – направление, которое издревле связывает духовными узами жителей Бурятии с монголами, тибетцами и другими народами Центральной Азии.

Историческая справка

Находки истории указывают, что буддийская философия была близка предкам современных монголов и бурят – народностям кидани, сяньби, хунну – еще во II столетии до нашей эры. Так, к примеру, археологи обнаружили на современных бурятских землях древние четки верующих буддистов, которые предположительно относились к народности хунну.

Однако в том виде, в котором он нам знаком, буддизм получил распространение среди северных бурят в XVII столетии. Тогда его исповедовали по большей части народы, бежавшие из монгольского региона Халки – хатагины, сартулы, цонголы, которые были этнической группой бурятской народности и подчинялись хану Монголии.

К концу века буддизм стал известен по всем забайкальским землям. Он пришел прямиком из тибетской святыни Лабранг, где жили многие выдающиеся монахи.

Монастырь Лабранг, Тибет

Изначально местные храмы находились в передвижных юртах.Имеются свидетельства, что к 1701 году на этой территории их насчитывалось одиннадцать.

В конце 20-х годов XVIII века Российское государство и китайская империя Цин определили четкие границы, так что буряты, населявшие север монгольских территорий, перешли России. С тех пор местное население начало вести относительно оседлый образ жизни.

Вместе с тем постепенно стали появляться стационарные молельни, дуганы, открытые в каменных и деревянных зданиях. Первой такой святыней стал Цонгольский дацан, построенный на рубеже 30-40-х годов.

Российская императрица, дочь Петра Первого Елизавета всерьез была обеспокоена вопросами религии в разных регионах. В 1741 году она официально признала так называемое «ламайское» вероисповедание, одиннадцать дацанов и полторы сотни монахов, которые там служили.

С тех пор буддизм был признан в России на государственном уровне.

Главными дацанами попеременно считались Гусиноозерский и Цонгольский. Настоятель последнего, Дамба Доржо Заяев, в 1764 году получил статус Пандито Хамбо-ламы – главного ламы Бурятии, а полвека спустя этот титул перешел настоятелю монастырю в Гусином Озере.

Императрица Елизавета Петровна

Вторую половину XIX века можно назвать периодом бурного развития буддистской мысли в Бурятии, несмотря на то, что на севере региона она столкнулась с сильным противостоянием представителей православия и шаманских практик, господствовавших здесь раньше.

Цонгольский дацан, Бурятия

В это время перенимались традиции направления гелуг, калачакры и других школ махаяны и ваджраяны, монахами изучалась медицина Индии и Тибета, в монастырях открывались философские, астрологические факультеты, с китайских, монгольских, тибетских территорий привозились священные книги и писания.

Более того, в конце столетия стали массово открываться типографии, которых насчитывалось около трех десятков. Всего здесь было напечатано порядка двух тысяч разных изданий на тему религии, науки, литературные произведения, написанные по-монгольски и по-тибетски.

В дореволюционный период в одной только Бурятии существовало больше 45 дацанов. В них была сосредоточена вся культурная и духовная жизнь населения. Немаловажным событием начала XX века стало строительство дацана в Санкт-Петербурге, в котором важную роль сыграли бурятские буддисты.

Дацан Гунзэчойнэй, Санкт-Петербург. Фотограф Олег Белоусов

Однако в 20 веке, с приходом советской власти, все изменилось. На следующий год после революции был издан закон, который отделил религиозные организации от государственных структур.

Вся политика, как известно, стала отрицать религию и притеснять духовных деятелей – и буддисты не стали исключением. Практически все святыни были разрушены. Около двух тысяч лам подверглись ссылке, каторге, тюремным заключениям или даже расстрелам.

«Потепление» в отношении церкви наступило с окончанием Великой Отечественной войны. Тогда вновь открыли Агинский и Иволгинский дацаны. Возрождение учения Будды продолжалось и позже: в 91-м году в составе Иволгинского дацана основали знаменитый институт Даши Чойнхорлин, а всего в регионе насчитывалось двенадцать открытых монастырей.

Особенности

Как мы уже знаем, в Бурятии религия представлена по большей части направлением гелуг. Оно является частью тибетского буддизма, отнесенного к северной ветви, где наиболее распространена Махаяна, или «Великая колесница», и Ваджраяна.

«Отцом» школы гелуг, ее основоположником был Дже Цонкапа, которого по-бурятски называют Зонхава или Зонхобо. Он жил и занимался духовной деятельностью во второй половине XIV – начале XV века.

Цонкапа занимался духовным просвещением народа и сокрушался по поводу того, что многие аскезы и нормы морали, принятые еще Буддой Шакьямуни, с течением времени были забыты. Тогда он основал собственную школу, где были приняты довольно строгие правила поведения для монахов и мирян, восходившие к писаниям священной «Виная-питаки». Буряты, как и другие гелугпинцы, очень почитают Цонкапу – не меньше, чем великого учителя Будду.

В этом направлении буддистской мысли есть собственные священные писания:

• «Кэнгюр» – 108-томник, в бурятском варианте произносится как «Ганжур»;
• «Тэнгьюр» – 225-томник, содержит комментарии к «Кэнгьюру», по-бурятски называется «Данжур».

Особенность буддизма в республике заключается в том, что тибетские традиции сплелись с древними местными обрядами и культами, существовавшими здесь задолго до прихода дхармы. Подобные обряды связаны с шаманскими практиками, поклонением духам предков, природы, озер, лесов, холмов, а также с культом обо. Обо – это деревья или груды камней, где люди поклоняются духам, усопшим шаманам, предкам.

В личной практике буддиста велика роль ламы – учителя, наставника. Практикующий должен стремиться к моральному и духовному совершенству, практиковать тантру, медитировать, чтобы избавиться от кармы и вырваться из цикла перерождений. В этих делах ему призван помочь лама, который сам обладает высокими личными качествами.

Буряты также знакомы и с другими школами буддизма. К их числу относятся, к примеру, ньингма, тантрические практики, карма кагью. Последняя даже открыла в столичном Улан-Удэ Центр Алмазного пути.

Буддисты направления Карма Кагью

Такое решение было весьма необычным, ведь к тому моменту в регионе уже больше двух столетий господствовала привычная для местных жителей гелугпинская вера. Однако это позволило привнести новое в буддистскую практику, а в Центре Алмазного пути несколько раз выступал со своими лекциями европейский гуру – лама Оле Нидал.

Сегодня, в 21 веке, наблюдается подъем буддийской культуры в Бурятии. Всего в настоящий момент здесь насчитывается около пятидесяти дацанов, которые поддерживаются или управляются членами Российской сангхи. Учение Будды играет важную роль в жизни каждого бурята, и это способствует повышению толерантного отношения к другим народам, развитию философии, культуры, этики, литературы, медицины, искусства и даже кулинарного мастерства.

Праздники

Верующее бурятское население празднует большое количество важных событий и проводит многочисленные служения в монастырях, называемые хуралами. Обычно они не имеют конкретных дат, и время вычисляется опытными ламами-астрологами по фазам луны. Исключение составляет лишь День рождения нынешнего Далай-ламы Тэнцзина Гьяцо – шестое июля.

Можно выделить семь наиболее крупных хуралов:

• Сагаалган – тибетский Новый год. Его точная дата меняется каждый год и зависит от лунного календаря. Новому году предшествуют обряды Сочжин и Дугжуба. Во время последнего сжигается особый конусообразный символ Сор, олицетворяющий совершенные грехи. После этого можно праздновать Сагаалган.

Сагаалган в Бурятии

• Монлам – чествует пятнадцать чудес, которые совершил Шакьямуни. Хурал проводится во 2-15 день 1-го месяца весны.
• Дуйнхор – имеет непосредственное отношение к Калачакре.
• Гандан Шунсэрмэ – знаменует три события из жизни Шакьямуни: появление в этом мире, Пробуждение и уход в окончательную нирвану – паринирвану. Празднование проводится в 15-й день 1-го месяца лета.
• Майдари – событие, посвященное Майтрейе, будде Будущего, который должен спуститься с небес Тушита. Люди верят, что с его прибытием мир станет ярче, а народ – более счастливым и здоровым. Майдари проходит в 4-й день последнего месяца лета.
• Лхабаб Дуйсэн – согласно верованиям, именно в этот день Будда спустился с небес Тушита, которые находятся на склоне священной горы Меру, или по-бурятски – Сумбер-ула. Отмечается в конце осени.
• Зула – зимой гелугпинцы почитают память Цонкапы. Это событие сопровождается зажжением тысячи лампадок в храмах.

Святыни

В современной Бурятии насчитывается около полусотни монастырей, дацанов, храмов и других святынь. В столице, Улан-Удэ, находятся «Ринпоче Багша», «Хамбын Хурээ», а такжеженский монастырь «Зунгон Даржалинг». А главным достоянием республики считается известный Иволгинский дацан.

Дацаном у тибетцев именовались факультеты в университетах-монастырях, а в Бурятии так традиционно называют все монастыри.

Названия многих дацанов происходят от населенных пунктов, где они находятся. Перечислим самые крупные из них:

• Агинский – открытый впервые в начале XIX века, в советское время он был закрыт, но после окончания войны вновь возрожден. Архитектурный ансамбль представлен главным храмом и еще семью постройками.
• Аршанский – место пребывания Хамбо-ламы Доржиева, который жил и проповедовал во время революции.
• Эгитуйский – святыня, скрывающая в своих стенах сандаловое изваяние Будды. Его высота превышает два метра, а если верить слухам, оно было сооружено еще при самом Шакьямуни.
• Иволгинский – кроме того, что монастырь по праву считается главным, здесь хранится тело Хамбо-ламы Итигэлова. Невероятно, но за многие десятилетия оно почти не изменилось и остается нетленным сегодня.

Иволгинский дацан

• Анинский – это первый местный каменный храм. Изначально он был построен из дерева, но пожар практически сравнял здания с землей, поэтому было решено восстановить святилище с помощью камня.
• Мурочинский – известный также под названием «Балдан Брэйбун», он считается самым важным и крупным в западном Забайкалье.
• Тамчинский – или Гусиноозерский, он считается древнейшим: раньше молельня располагалась в передвижной юрте. Когда он стал стационарным, здесь стояло семнадцать сооружений, где постоянно жили пятьсот лам и почти столько же периодически кочевали. Сейчас здесь таится так называемый «оленный камень», датированный серединой 2-го тысячелетия до нашей эры.

Заключение

Итак, сегодня мы познакомились с особенностями учения Будды в Бурятской республике, которое появилось там в XVII столетии и было официально признано еще Елизаветой Петровной. Во многом он схож с традиционными практиками тибетского направления гелуг, но смешался с локальными обрядами и обычаями шаманов, живших здесь раньше. Сегодня дхарма переживает «второе рождение» – дацанов становится все больше, а философия уходит далеко за пределы региона.

Благодарим вас за то, что были с нами, уважаемые читатели! Надеемся, наше небольшое путешествие в Бурятию было увлекательным. Чтобы узнавать прекрасный мир Востока еще ближе, подписывайтесь на почтовую рассылку и оставайтесь с нами!

До скорых встреч!

Наиболее широкое распространение в современной Бурятии получила своеобразная тибетская ветвь буддизма махаяны ("Великая Колесни­ца" или иначе "широкий путь спасения"), известная под названием гелугпа (школа добродетели), что было обусловлено тесными культурно-исто­рическими связями бурят с другими народами Центральной Азии. Из всех дру­гих направлений буддизма махаяны школа гелугпа вообще занимает особое положение в истории духовной культуры народов Центральной Азии, испове­дующих буддизм (тибетцы, монголы, буряты, тувинцы и др.), поэтому основа­тель этой школы, выдающийся религиозный реформатор Цзонхава (1357-1419) (другие формы написания его имени - Цонкапа, Дже Цонкапла) был признан ими Буддой и почитался наравне с самим основателем всей буд­дийской традиции.

С именем Цзонхавы связаны значительные преобразования в тибет­ском буддизме того времени, позволившие буддийскому учению подняться на более высокий уровень развития. Цзонхаве удалось объединить в своем учении достижения всех философских школ индийского буддизма, сущест­вовавших до него, а также совместить практические методы духовного со­вершенствования человека и спасения "живых существ" от страданий, кото­рые использовались в трех основных направлениях ("колесницах") буддиз­ма - хинаяна ("Малая Колесница"), махаяна ("Великая Колесница"), ваджраяна ("Алмазная Колесница"). Вместе с тем Цзонхава восстановил стро­гие нормы и правила морального поведения, установленные для монахов в своде дисциплинарных правил Виная еще при жизни Будды, но пришедшие к тому времени в упадок. Символом возрождения строгих моральных норм раннего буддизма стал желтый цвет, преобладающий в головных уборах и одеяниях монахов школы гелугпа, поскольку в древней Индии люди, всту­пающие на путь освобождения от мирских страстей и желаний, препятству­ющих духовно-нравственному совершенствованию и просветлению, надева­ли на себя выброшенное за ненадобностью, выгоревшие на солнце и пожел­тевшее тряпье. Вот почему это направление в тибетском буддизме впослед­ствии стали также называть "желтошапочной школой", "желтой верой" (бур. шара шажин).

В научной литературе встречается еще одно название - "ламаизм", кото­рое является не только неточным и неправильным по существу, но и в неко­торой степени оскорбительным для последователей этого направления ти­бетского буддизма, о чем неоднократно высказывались такие авторитетные иерархи гелугпы, как Далай лама XIV. Использование этого термина часто мотивируется тем, что очень важное место в школе гелугпа занимает культ учителя-наставника (лама), который почитается наравне с тремя главными драгоценностями буддизма - Будда, Дхарма (Учение) и Сангха (монашеская община), становясь четвертой "драгоценностью", помогающей людям изба­виться от дурных страстей и обрести просветление. Но на Востоке вообще, в том числе и в Индии, откуда пришел буддизм, все религии основывались на почитании духовного учителя-наставника (гуру). К тому же термин "лама­изм", введенный в оборот немецкими исследователями отделяет школу ге­лугпа от других направлений буддизма, противопоставляя ее как некое осо­бое направление, мало связанное с предшествующими этапами развития буд­дийского учения.

Однако, являясь результатом синтеза всех предыдущих религиозно-фи­лософских школ и слияния главных направлений в буддизме, эта школа орга­нично соединила в себе лучшие достижения буддийской мысли и сохранила основное содержание и суть буддийского учения. Поэтому ее последователи рассматривая свою школу как неотъемлемую составную часть всей буддий­ской традиции, наряду с самоназванием (гелугпа) предпочитают применять общий для всей буддийской традиции термин "учение Будды" или общее для всего буддизма махаяны название "махаянское учение". Все это ни в коем случае не означает, что под влиянием местных культурных религиозных тра­диций, верований и культов народов Центральной Азии индийский буддизм не претерпевал никаких изменений. Но эти изменения носили, как правило, внешний характер и затрагивали формы проповеди учения, методы религи­озной практики, культовую и обрядовую стороны религии. Так, культовая система тибетского буддизма вобрала в себя различные традиционные народ­ные обряды, верования и ритуалы архаического происхождения, связанные с культом гор, почитанием духов и божеств земли, рек, водоемов, деревьев и других природных объектов. Но в буддийской системе все эти верования и культы были главным образом связаны с популярным уровнем вероучения и религиозной практики, подчиненным высшей и конечной цели буддизма - до­стижения просветленного состояния сознания, которого в свое время достиг сам Будда.

Широкому распространению школы гелугпа в других частях Центральной Азии, в том числе на ее самой северной окраине - Бурятии, способствовала поддержка монгольских ханов, благодаря которой она постепенно заняла до­минирующее положение в самом Тибете, оттеснив на задний план другие школы тибетского буддизма, а в Монголии стала господствующей школой. Во второй половине XVI в. самые крупные и влиятельные правители Монголии -халхасский Абатай-хан и чахарский Лэгдэн-хан, а также ойратские князья почти одновременно приняли буддизм школы гелугпа и стали активно распро­странять его среди своих подданных. В последней четверти XVI - первой по­ловине XVII в. гелугпа быстро распространяется среди всех монголов, в том числе среди той части бурят, которые входили в различные враждующие ме­жду собой государственные объединения монголов. Большую роль в распро­странении буддизма школы гелугпа сыграли также Алтан-хан тумэтский, Сэ-цэн-хан ордосский, которые активно вмешивались в борьбу различных школ тибетского буддизма в пользу гелугпы. В 70-х годах XVI в. Алтан-хан завое­вывает Тибет, а в 1576 г. по его инициативе вблизи оз. Куку-нур созывается большой сейм различных родов и племен Внутренней и Внешней Монголии, на который был приглашен верховный лама Тибета Содном-Чжамцо, позднее объявленный Далай ламой - верховным духовным и светским правителем Тибета и на котором буддизм школы гелугпа был провозглашен официальной религией всех монголов.

В начале XVII в. тибетский буддизм начинает широко распространяться на территории нынешней Бурятии и в первую очередь в местах проживания этнических групп бурят, которые, как уже было сказано, являлись подданны­ми монгольских ханов. Об этом свидетельствует, например, отчет-донесение казачьего десятника К. Москвитина, посетившего в 1646 г. типичный войлоч­ный переносной дуган (кумирня) в ставке князца Турухай-Табунана при слия­нии рек Чикой и Селенга, куда тот перекочевал со своими людьми от мон­гольских междоусобиц. Постепенно такого рода передвижные молельные юрты, которые обслуживались небольшим количеством лам, заменяются ста­ционарными деревянными и каменными храмами, а затем появляются и це­лые монастырские комплексы с различными культовыми, учебными, админи­стративными, хозяйственными и жилыми постройками. В дореволюционной Бурятии таких монастырей насчитывалось более 40, не считая маленьких дуганов. При крупных монастырях (дацаны) были открыты самостоятельные факультеты по философии, логике, астрологии, медицине и т.д.; печатались религиозные, научные и художественные тексты, популярная дидактическая литература; существовали мастерские, в которых работали живописцы, рез­чики по дереву, скульпторы, переписчики и т.д. Таким образом, буддийские монастыри фактически стали главными духовными и культурными центрами традиционного бурятского общества, которые оказывали большое влияние на все сферы жизнедеятельности бурят.

В конце XVII - первой половине XVIII столетия буддизм распространяет­ся на территории всей забайкальской (восточной) части этнической Бурятии. В 1741 г. по общепринятому мнению буддийское вероисповедание получает официальное признание российского правительства в лице императрицы Елизаветы Петровны, издавшей указ о кодификации юридического статуса буд­дийского духовенства. Согласно этому указу, правительство официально раз­решало буддийским монахам религиозные проповеди и другую деятельность среди бурят, освободив их от податей и всякого рода повинностей. В 1764 г. главный лама крупнейшего и самого старого в Бурятии Цонгольского (Хил-гантуйского) дацана был официально признан Верховным ламой бурят Забай­калья, получив титул Пандито Хамбо Лама ("Ученый Первосвященник"), что закрепляло автокефальный статус буддийской церкви в Бурятии, ее административную независимость от Тибета и Монголии (хотя духовный авторитет тибетских Далай лам всегда признавался и признается бурятскими ламами и верующими). В конце XIX в. началось активное проникновение буддизма в за­падную (предбайкальскую) Бурятию, где он встретил некоторое сопротивле­ние со стороны шаманов и православного духовенства, поддерживаемого цар­ской администрацией, не желавшей дальнейшего расширения сферы влияния буддийской конфессии. В начале XX в. тибетский буддизм стал распростра­няться и в европейской части Российской империи среди немонголоидного на­селения, особенно в кругах русской интеллигенции и в Прибалтике. Важным этапом распространения тибетского буддизма в России явилась постройка да­цана в 1909-1915 гг. в Санкт-Петербурге совместными усилиями русских, бу­рятских и калмыцких буддистов при финансовой и моральной поддержке Ти­бета (Андреев. 1992. С. 14-21).

На рубеже XIX-XX вв. в Бурятии начинается обновленческое движение буд­дистов-мирян и духовенства, направленное на модернизацию церковной органи­зации, некоторых сторон вероучения и обрядности в соответствии с меняющи­мися условиями, на заимствования новейших достижений европейской науки и культуры. Это движение было поддержано русскими и калмыцкими буддистами, приобретая общероссийский характер, но его дальнейшему развитию помеша­ли глобальные общественно-политические катаклизмы первой половины XX столетия (первая мировая война, революции 1905 и 1917 гг., гражданская война в России и др.). Активным деятелем и лидером обновленческого движения выступил знаменитый Агван Лопсан Доржиев - Хамбо Лама, лхарамба, совет­ник Далай ламы XIII, основатель Санкт-Петербургского буддийского монасты­ря, организатор журнала "Наран". Хотя после установления в Бурятии совет­ской власти обновленческое движение получило некоторое развитие на принци­пах лояльности к новому режиму и его лидеры даже пропагандировали принци­пы идентичности марксистского и буддийского учений (Герасимова. 1968), "об­новленцы" подверглись столь же жестоким гонениям со стороны властей, как и остальная более "консервативная" часть буддистов Бурятии в ходе массовых ре­прессий против последователей всех религиозных конфессий, которые развер­нулись в конце 1930-х годов и завершились полным разгромом, уничтожением буддийской церкви.

После Великой Отечественной войны была восстановлена лишь незначи­тельная часть буддийской церковной организации, находившейся под жестким административным и идеологическим контролем. На территории Бурятской АССР и Читинской области с 1946 г. вплоть до 1990-х годов действовали всего два дацана - Иволгинский и Агинский, возглавлявшиеся Центральным Духов­ным Управлением буддистов (ЦДУБ).

В последние годы в связи с процессом духовного и культурного возрожде­ния народов России, восстановлением утраченных этнокультурных и религи­озных традиций начался также бурный процесс возрождения тибетского буд­дизма в Бурятии и в целом в России. Восстанавливаются старые и строятся но­вые храмы, создаются различные объединения светских последователей буд­дизма, активно развивается издательская и культурно-просветительная деятельность буддийских организаций. В настоящее время на территории Респуб­лики Бурятия открыто около 50 дацанов, а при Иволгинском дацане открыт институт, в котором обучается более 100 учеников, причем в преподавании различных дисциплин принимают участие не только бурятские и монгольские, но и тибетские ламы. Расширяются международные связи Буддийской тради­ционной сангхи России (БТСР) и других самостоятельных буддийских органи­заций, благодаря чему все большее количество буддистов-мирян и монахов мо­жет посещать зарубежные культурно-религиозные центры, совершать палом­ничество к святым местам, обучаться в странах традиционного распростране­ния буддизма. Процесс возрождения буддизма в Бурятии носит достаточно конструктивный характер и способствует установлению здоровых межэтниче­ских отношений в республике, укреплению международных связей, что в ко­нечном итоге содействует дальнейшему развитию толерантных межрегио­нальных отношений в республике.

В 1991 г. средства массовой информации Республики Бурятия и Российской Федерации в целом уделили немало внимания 250-летнему юбилею официаль­ного признания буддизма Российским государством. При этом были допущены ошибочные высказывания о якобы 250-летии распространения буддизма в Бу­рятии, что является неверным и по сути своей свидетельствует не только о не­знании истории буддизма и его распространения в регионе этнической Буря­тии, но и неправильном толковании этнической истории бурят в целом. Об этом уже тогда писали и говорили с трибуны на научных конференциях уче­ные Бурятии и Москвы, но их мало кто слушал и слышал (Абаева. 1991. С. 10; Жуковская. 1992. С. 118-131).

Этому же были посвящены доклады К.М. Герасимовой, Р.Е. Пубаева, Г.Л. Санжиева на конференции (250-летие официаль­ного признания... 1991. С. 3-12).

В связи с юбилеем, который следовало отнести на самом деле к Тамчинскому (Гусиноозерскому) дацану, построенному в 1741 г., возникают также другие вопросы. Какую роль сыграл буддизм в истории духовной культуры бурят и в его консолидации как этнической общности? В какой мере буддизм способство­вал развитию связей бурят с другими народами Центральной Азии? Какую роль он может сыграть в возрождении духовной культуры и исторических традиций народа на современном этапе? Эти вопросы приобретают особую актуальность в связи с тем, что начавшийся, благодаря перестройке, процесс духовного возро­ждения и восстановления исторической памяти бурят настоятельно требует ра­дикальной переоценки некоторых ключевых моментов его этнокультурной ис­тории, трактовавшихся до последнего времени большинством исследователей - бурятоведов и религиоведов не очень корректно, особенно в вопросе о роли буд­дизма в этнокультурной истории нашего народа.

Все исследователи признают, что с распространением буддизма в забай­кальской части этнической Бурятии начался качественно новый этап в этнокультурогенезе народа, до того периода находившегося в состоянии большой разобщенности. Однако при этом допускается недооценка роли буддизма в кон­солидации и духовном развитии бурят. На наш взгляд, небходимо подчеркнуть, что народ, хоть в какой-то степени приобщившийся к великой мировой рели­гии, уже в силу самого этого факта не может характеризоваться как неинтегрированная этническая общность, к тому же якобы оторванная от своего основ­ного буддийского ядра. Несмотря на ярко выраженный интерэтнический хара­ктер буддийского учения, оно, как и во всех странах буддийского Востока, уже в течение столетия своего наиболее интенсивного распространения в этниче­ской Бурятии, то есть к середине XVIII в., обусловило завершение процесса эт­нокультурной и конфессиональной консолидации бурят в этом регионе. Несмо­тря на длительные, многовековые традиции существования бурятского народа в суперэтнических общностях Центральной Азии, именно благодаря успешной контаминации буддизма с локальными верованиями и культами, к указанному рубежу образовалась органически целостная этноконфессиональная общность бурят Забайкалья, которая к тому же динамически расширялась во всех напра­влениях, включая северо-западную территорию этнической Бурятии (то есть Предбайкалье, куда буддизм стал наиболее интенсивно проникать в конце XIX в.).

В отечественной буддологической литературе бытует мнение, что первым достоверным свидетельством проникновения буддизма в Забайкалье является отчет енисейского казачьего десятника Константина Москвитина, который по­сетил в 1646 г. типичный войлочный храм в ставке Турухай-Табунана при слия­нии Чикоя и Селенги. О широком распространении буддизма в XVII в. среди бу­рятских родов и племен Забайкалья сообщают и докладные записки, отчеты и сказки-донесения других русских служилых людей, в частности, докладные Пе­тра Бекетова, Ивана Похабова и др. (Ламаизм в Бурятии... 1983).

Однако эти данные свидетельствуют не о начале проникновения буддизма к бурятам, а о том, что в первой половине XVII в. эта религия уже достаточно прочно укоренилась на территории Южной Бурятии и была широко распростра­нена среди простых аратов. Можно утверждать, что это был уже сравнительно зрелый этап контакта бурят с буддизмом, который предполагает длительный подготовительный период, предшествовавший прочному его внедрению в стру­ктуру традиционного бурятского общества и его культуру. Например, в таких сопредельных странах, как Китай, Тибет, Монголия, процесс буддизации растя­нулся на несколько столетий, причем в Тибете буддизм утверждался дважды (первая попытка, как известно, не увенчалась успехом из-за антибуддийских на­строений тибетского царя Ландармы).

В этом смысле Бурятия также не составляла исключения, тем более, что в этой части центральноазиатского региона в конечном итоге наиболее широкое распространение получила общая для всей Центральной Азии тибетско-монгольская форма буддизма махаяны. Поскольку буряты генетически, этнически, исторически и политически были неотъемлемым звеном монгольской метаэтнической общности, то и историю распространения буддизма среди этой этниче­ской группы необходимо рассматривать в неразрывной связи с общемонголь­ским суперэтносом. Известно, что монголы, как и тибетцы, принимали буддизм дважды. Впервые это произошло еще в XIII в. при внуке Чингисхана - Хубилай-хане (годы правления 1260-1294). В тот период Забайкалье, как известно, явля­лось составной частью монгольских государственных объединений. Различные бурятские роды и племена входили в состав монгольских владений, а современ­ная территория Южной Бурятии называлась Ара Монгол (Северная Монголия). Поэтому буддизм, объявленный Хубилаем государственной религией, имел юридическое действие и на современной территории Бурятии.

Однако в силу разных исторических, политических и социальных причин в то время буддизм все же не стал массовой народной религией всех монголов, хо­тя его влияние среди элитных слоев населения было весьма значительным. Еще в 1206 г. сам Чингисхан отправляет письмо тибетскому буддийскому верховному иерарху, в котором пишет, что "хотел бы пригласить его в свою страну, но, по­скольку не закончены государственные дела", просит читать молитвы в честь его побед. Сын Чингисхана Угэдэй (годы правления 1229-1241) также поддер­живал идеи буддизма и даже начал воздвигать буддийские храмы, в том числе большую ступу (субурган) в Кара-Коруме, городе, который Чингисхан в 1220 г. провозгласил столицей монгольского государства. Ступа была завершена во времена Мункэ-хана (годы правления 1251-1258). Это было монументальное пя­тиэтажное сооружение, на первом этаже которого по четырем углам находи­лись большие комнаты, где согласно буддийскому канону располагались статуи и изображения божеств. Францисканский монах В. Рубрук, посетивший Кара-Корум в 1253-1255 гг. писал, что "в большом храме сидело множество монахов в желтых одеяниях, держа в руках четки и читая буддийские молитвы". Все это говорит о том, что с самого своего основания в XIII в. и до 1380 г. (когда город был полностью разрушен китайскими войсками) Кара-Корум почти в течение 100 лет был не только административным, но и религиозным центром монголь­ского государства. Монгольские литературные источники упоминают кроме то­го 120 буддийских монастырей, построенных в то время на территории Монго­лии. Как правило, эти монастыри находились в городах и крупных поселениях или при ставках правителей, военачальников, наместников и т.д. В связи с этим необходимо отметить, что вообще образование единой Монгольской империи в ХШ в. характеризовалось расцветом городской жизни в степях Центральной Азии. В этот период повсеместно строятся многочисленные города, храмы и дворцы. Монументальная архитектура монголов наиболее ярко была представ­лена в столице Монгольского государства Кара-Коруме, где кроме буддизма обосновались многие религии Востока и Запада. Так уже при Хубилай-хане, официально объявившем буддизм государственной религией, среди 12 храмов столицы было 9 буддийских, 2 мусульманских и 1 христианский. Вместе с тем буддизм начал проникать и на окраины Монгольской империи, в частности, в до­лину Енисея, где еще в IX в. появляются буддийские статуэтки, а "из княжеско­го дома страны Кыргыз" происходил известный переписчик китайских буддий­ских сочинений в тибетской транскрипции.

О достаточно широком распространении буддизма в Монголии XIII в. сви­детельствует также памятник (из сланцевого кирпича синевато-серого цвета, отшлифованный), воздвигнутый в честь Мункэ-хана в 1257 г. Этот памятник был найден монгольским ученым О. Намнандоржем в Хубсугульском аймаке Монголии в 1955 г. Обычно такого рода источники справедливо считаются бо­лее объективными и беспристрастными, чем письменные источники. В надпи­си на памятнике (три строки слева от центра на монгольском и двенадцать строк справа на китайском языках) содержатся восхваления Мункэ-хану, дан­ные о природе и характере ханской власти, строительстве буддийских мона­стырей, пожелания о дальнейшем распространении буддийской религии, эти­ческие наставления для мирян, а также принципы взаимоотношений государ­ства и буддийской религии. Кроме того, в надписи на памятнике имеются ука­зания на то, что ареал распространения буддизма к середине XIII в. доходил до мест проживания "лесных народов" (ойрат, ой-арад), с которыми буряты Предбайкалья были тесно связаны как по происхождению, так и в культур­ном, и религиозном отношении.

О возможности проникновения элементов буддийских верований и культов в Предбайкалье еще в древнемонгольскую эпоху (то есть до Чингисхана) свиде­тельствует также и ряд преданий, записанных в конце XIX в. среди балаганских бурят. В древнейших мифах западных бурят присутствуют персонажи, явно за­имствованные из буддийского пантеона: "три бурхана - Шибэгэни-бурхан, Майдари-бурхан и Эсэгэ-бурхан". Зафиксирован рассказ о проникновении буддий­ской миссии Гэнэн-хутухты в IX в. (Сказания бурят... 1890. Т. 1. Вып. 2. С. 112). Изучение наскального памятника "Гэнэн-хутухтын тамга" в долине р. Оки пока­зало, что изображенные символы "Три драгоценности" могут относиться к наи­более раннему периоду проникновения буддизма к берегам . IX столети­ем датируется также индийская легенда о божестве Лхамо (или Шримати Деве), которая ради веры (буддизма) пошла на убийство собственного сына и по одной из многочисленных легенд перемещалась из Шри Ланки на север, пока не обос­новалась "на горе Ойхан, в области Олгон", окруженной необитаемыми пусты­нями и океаном, предположительно в Восточной Сибири (Беттани, Дуглас. 1899. С. 93). С.III. Чагдуров считает, что в данном случае речь может идти об о-ве на оз. Байкал (Чагдуров. 1980. С. 233).

Более того, имеющиеся летописные, фольклорные и археологические дан­ные позволяют еще более "удревнить" время первого знакомства бурят с прак­тической стороной буддизма. Основываясь на этих данных, монгольский ученый Г. Сухбаатар считает, что распространение буддийской религии среди раннемонгольских племен началось в гораздо более ранний период, чем эпоха Чингисха­на - еще со времен хунну. Как он отмечает, "судя по этническим связям между хуннами, сяньби, жужанями, киданями, с одной стороны, и монголами - с другой, можно заключить, что их знакомство с буддизмом началось еще с эпохи ранних кочевников Монголии" (Сухбаатар. 1978. С. 70).

В работах монгольского ученого-ламы Ш. Дамдина, в частности, в его "Зо­лотой книге" приводится цитата со ссылкой на "Чойджун" ("Истории религии или доктрины"), где говорится о наиболее раннем периоде распространения буд­дизма в Монголии. Ш. Дамдин делит историю буддизма в Монголии на три пери­ода: ранний, средний и поздний. Первый период охватывает время от эпохи хуннов до Чингисхана, а второй - от эпохи Чингисхана и до монгольской юаньской династии в Китае (Цыремпилов. 1991. С. 68-70).

Таким образом, самый ранний период проникновения буддизма в степи Цен­тральной Азии может быть отнесен к Ш-П вв. до н.э. По крайней мере извест­но, что в 121 г. до н.э. китайский полководец Хо Цюйбин, разбив в районе Хухэ-нура и Ганьсу хунского Хючжуй-князя, захватил в его ставке золотое изваяние высотой около 4 м, которое еще в III в. н.э. считалось статуей Будды. Почетный титул потомков князя "Золотого рода" пожалованный императором У-ди, свя­зывается монгольскими учеными-ламами с легендой о том, что золотой род про­изошел от бывшей буддийской богини-ведьмы, сосланной за проступки на Золо­тую гору.

Но, если знакомство хунну с буддизмом, судя по всему, было довольно по­верхностным и эпизодическим, то более широкое распространение он начинает получать в раннесредневековых государствах тобасцев, муюнов, тугухуней, северовэйцев и жужаней (III-VI вв. н.э.). Например, в 514 г. в районе Хухэ-нура был построен девятиэтажный храм, а ханы носили типичные буддийские имена. Пятиэтажный храм существовал и у северовэйцев, в котором проживали 83 мо­наха, проповедовавшие новую религию и переводившие буддийские книги. Око­ло 475 г. у кочевников Центральной Азии появляются и общебуддийские святы­ни, например, "Зуб Будды" и другие реликвии, привезенные из Индии. Среди ар­хеологических памятников того периода можно отметить древнюю статую (V-VII вв.) из Аржаргалант сомона Восточного аймака МНР с названием "ловх" - "Будда" или строки письмом брахми на вершине горы Хуйс-толгой в местности Баин-голын эх Булганского аймака МНР (Сухбаатар. 1978. С. 68).

К эпохе жужаней относится, по мнению некоторых археологов, вполне дос­товерное свидетельство проникновения первых буддийских миссий в Забайка­лье. Таким свидетельством может служить бронзовый буддийский походный ал­тарь, найденный в 1927 г. на развалинах Нижнеиволгинского хуннского городи­ща. Он представляет собой квадратный постамент на четырех ножках и толстой пластины-иконы с усеченным навершением. На фасадной части три рельефные босоногие фигуры в широких халатах и накидках буддийских монахов, а на го­ловах надеты шишковидные украшения - символ знатности и величия. Харак­терна поза рук: они согнуты в локтях, ладони раскрыты, причем пальцы правой руки направлены вверх, а левой - вниз, что характерно для позы молящихся бодхисаттв. Вокруг фигур выгравированы ломаные линии, изображающие язы­ки пламени. Подобный фрагмент также обычно встречается на иконах докшитов из буддийского пантеона.

Приведенных фактов, возможно, вполне достаточно для того, чтобы убе­диться, что во всех частях Центральной Азии, в том числе на земле этнической Бурятии, буддийская религия начала распространяться значительно раньше XVIII в., а возможно даже раньше и XIII в., когда внук Чингисхана Хубилай объ­явил ее государственной религией. До эпохи чингизидов все попытки внедрения буддизма в среду народов Центральной Азии носили более или менее эпизоди­ческий характер. Тем не менее буддизм как феномен все же фиксируется в стру­ктуре этнокультурной истории монгольской метаэтнической общности того раннего периода. Объявление буддизма официальной религией монгольской империи при Хубилае заложило хорошие предпосылки для более широкого рас­пространения буддизма от центра к периферии государства, вплоть до его самых отдаленных окраин, включая территорию расселения "лесных народов" и "Се­верной Монголии" - то есть Бурятии. Но этот процесс был приостановлен из-за феодальных междоусобиц, начавшихся после крушения монгольской династии Юань в Китае, а также из-за агрессии Китайской империи против культурных и религиозных центров монголов.

Минская династия, которая пришла после падения Юаньской (1363), сделала все возможное, чтобы помешать попыткам нового объединения монгольских племен. И, поскольку буддизм играл важную роль в интеграции и консолидации монгольских племен, именно он в первую очередь подвергся гонению со сторо­ны династии Мин. Буддийские центры, которые существовали в течение 150 лет на территории Монголии, были разрушены. Период между второй половиной XIV в. и XVII в. считается одним из самых сложных и драматических в истории монгольских народов. Тем не менее, начиная с конца XIV в. и до второй полови­ны XVI в. буддизм был довольно влиятельной религией (правда только в элитар­ных слоях монгольского общества), наряду с вновь возрождающимся шаманиз­мом (особенно среди простых аратов). Во всяком случае, монгольские правите­ли старались сохранить влияние буддизма в своей среде. Но только начиная с XVI в. буддизм становится массовой религией среди всех монгольских племен, в том числе и бурят.

Среди хуралов (молебствий), совершаемых во всех буддийских монасты­рях Бурятии традиционно присутствуют 6 традиционных. К числу предново­годних, отмечаемых 29 числа последнего зимнего месяца по лунному календа­рю, относятся хуралы "Сочжин" и "Дугжуба". "Дугжуба", как правило, завер­шается сожжением магического конуса "Сор", первоначальная символика ко­торого ассоциировалась с врагами веры. Однако позже этот обряд становит­ся одним из центральных моментов для мировоззрения рядового буддиста, ас­социировавшего его с избавлением от всего плохого, что сопутствовало ему в уходящем году.

"Сочжин", входящий в состав "Дугжубы", относится к церемониям покаяния и очищения от совершенных грехов. В этом обряде участвовали только ламы. В догжурах (тибетские буддийские обрядники) перечисляются все случаи, от ко­торых избавляет ритуал "дугжуба", совершаемый 30 числа последнего зимнего месяца по лунному календарю. В представлениях бурятских буддистов, это мно­жество болезней, вызываемых нарушением баланса "ветра", "желчи", "слизи" (подробно о них см. в разделе "Тибетская медицина"). Причиной несчастий за прошедший год могли быть и злые силы, плохое отношение к "хозяевам" мест­ностей, от которых призваны охранять сахюсаны, защитники веры - Чойжал, Лхамо, Махакала, Жамсаран, Гонгор, Намсарай и др.

Чтение молитв и магическое уничтожение содеянных грехов в виде симво­лического "Сора" позволяли начать новый год - Сагаалган.

Со 2 по 15 число первого весеннего месяца нового года во всех буддийских монастырях совершается Монлам - служба, посвященная 15 чудесам, совершен­ных Буддой.

Дуйнхор хурал ассоциируется с Калачакрой.

15 числа первого летнего месяца совершают Гандан Шунсэрмэ хурал, свя­занный с мемориальными датами земной жизни Будды: вхождению в утробу ма­тери - царицы Махамайи, просветлению и погружению в нирвану.

Четвертого числа последней летней луны проводится Майдари хурал (Кру­говращение Майтрейи), посвященный грядущему Будде - Майтрейе, его снисхо­ждению с неба Тушиты на землю людей (Джамбудвипу). В буддийских сутрах подчеркивается, что с приходом Майтрейи люди станут крупнее, счастливее, здоровее, красивее. Зрелищным моментом молебна Круговращение Майтрейи был вынос статуи Майтрейи на колеснице, запряженной зеленым конем или бе­лым слоном, и обход праздничной процессии по кругу вокруг монастырского комплекса, сопровождаемый звуками ритуальных музыкальных инструментов.

Лхабаб дуйсэн проводится 22-го числа последнего осеннего месяца. В интер­претации популярного буддизма в этот день Будда спустился на землю людей из легендарной страны небожителей Тушита, которая находится на вершине горы Сумеру (бурят. Сумбэр-уула).

Зула хурал называется "праздником тысячи лампад" и посвящается извест­ному и очень популярному в Бурятии буддийскому реформатору Цзонхаве, дата его проведения - конец первой зимней луны. Во всех дацанах в этот день зажи­гаются тысячи лампад (зула).

Практически во всех буддийских дацанах этнической Бурятии совершались и так называемые малые хуралы, посвященные как хранителям Учения - сахюсанам, так и во благо всех живущих на Земле. Так, например, и к малым хуралам от носятся Ламчог-Нимбу, Диваажин, Лусууд, Сундуй, Жадонба, Табан Хан, Намса-рай, Алтан Гэрэл, Отошо, Банзарагша и др. Все большие и малые хуралы отмеча­ются по лунному календарю и стало быть даты их проведения ежегодно вычисля­ются ламами-астрологами. Постоянной в каледарях праздничных дат, ежегодно издаваемых Иволгинским дацаном, является лишь одна: 6 июля - день рождения Далай ламы XIV, отмечаемый буддистами центрально-азиатского направления.

12 августа 1992 г. бурятские ламы и миряне приняли участие в большом мо­лебне Дуйнхор-ване - Посвящении в Калачакру, проведенном Далай ламой XIV. 14 августа того же года в Улан-Удэ приехал представитель Далай ламы XIV - геше Джампа Тинлей, который на протяжении ряда лет читал лекции по теории и практике буддийского учения бурятским последователям буддизма. В честь 60-летия Далай ламы геше издал замечательное произведение - современный комментарий к сочинению Цзонхавы "Ламрим Ченмо" ("Путь к ясному свету).

28 апреля 1995 г. в Иволгинском дацане состоялась торжественная церемо­ния официального вступления в должность Хамбо ламы, Председателя Цент­рального духовного управления буддистов Российской Федерации Дамбы Аюшеева. Д. Аюшеев родился в 1962 г. в с. Шаргалджин Красночикойского района Читинской области, в 1988 г. окончил буддийскую Академию в Улан-Баторе. С 1991 по 1995 г. был настоятелем - ширетуем Мурочинского дацана (Балдан Брейбунг) в Кяхтинском районе РБ, активным организатором восстановления которого он был.

ЦДУБ РФ с 1996 г. вошел в состав Совета по взаимодействию с религиозны­ми объединениями при Президенте Российской Федерации, задачей которого яв­лялось решение актуальных проблем по возрождению духовности всех россиян по выработке взаимоотношений государства и религиозных конфессий.

В апреле 1996 г. прошло общее собрание Центрального духовного управле­ния буддистов Российской Федерации. Участвовали все представители этниче­ской Бурятии и Тувы. Была принята новая редакция Устава ЦДУБ, не менявша­яся с 1946 г. Новый Устав предусматривал более широкие возможности деятель­ности буддийской конфессии, с наибольшим применением структуры церковной организации буддийской церкви Российской Федерации, был также организован новый орган - Хурал - малое собрание ЦДУБ и введен институт представителей ЦДУБ при каждом дацане.

В 1991 г. буддийское духовенство Бурятии получило право на открытие Буд­дийского института при Иволгинском дацане для подготовки священнослужите­лей и интерпретаторов буддийской канонической литературы. В институте обу­чалось более ста хувараков (послушников) из Тывы, Калмыкии, Алтая, Моск­вы, Амурской и Иркутской областей, Украины, Белоруссии, Югославии на фи­лософском, медицинском факультетах и факультетах тантры и буддийской жи­вописи. В настоящее время институт преобразован в Буддийский Университет Даши Чойнхорлинг, который с 2004 г. носит имя первого Пандито Хамбо Ламы бурят Дамба-Доржи Заяева.

10 сентября 2002 г. священнослужители Буддийской традиционной Сангхи во главе с Пандито Хамбо Ламой Д. Аюшеевым выполнили завещание XII Пан­дито Хамбо Ламы Даши-Доржи Итигэлова, вскрыв саркофаг с его нетленным телом, захороненным в 1927 г. в местности Хухэ-Зурхэн. Всеобщее изумление и удивление медицинских экспертов вызвало то, что тело Ламы, сидящего в позе лотоса, спустя 75 лет со времени захоронения сохранилось в прекрасном состо­янии. Жизненный путь и деятельность Хамбо Ламы Д.Д. Итигэлова хорошо ос­ветила Г.Г. Чимитдоржин (Г.Г. Чимитдоржин. 2003. С. 34-38). Феномен Д.Д. Итигэлова (достижение самадхи) достаточно широко известен в традиции тибетского буддизма, однако на территории этнической Бурятии это уникаль­ное явление, и естественно, что буддисты воспринимают этот факт как некий са­кральный символ.

Приобщение бурят к мировой религии, представлявшей собой более разви­тую по сравнению с добуддийскими верованиями и культами форму обществен­ного сознания, заложило огромные идеологические, социально-культурные, психологические предпосылки для преодоления разобщенности между различ­ными этническими группами бурят и формирования целостной этноконфессиональной общности.

Нельзя конечно утверждать, что буддизм был единственной консолидирую­щей и интегрирующей силой, действующей на всей территории этнической Бу­рятии в указанный период. Но, наряду с другими политическими, социальными и экономическими факторами, детерминировавшими процесс формирования этноконфессиональной и культурной общности, буддизм, безусловно, сыграл оп­ределяющую роль в формировании таких необходимых для складывающейся общности элементов культуры, как литературный язык и базирующаяся на нем литературно-художественная традиция, книгопечатное дело, живопись, архите­ктура и многое другое. Доминирующей тенденцией 400-летнего процесса "буддизации" этнической Бурятии было прогрессирующее усиление роли и значения буддизма не только в чисто религиозной, но и во всей этнической культуре бу­рят, в результате чего это иноземное учение, первоначально казавшееся мало­понятным и даже чуждым широким массам, постепенно превращается в подлин­но народную и, можно сказать, национальную религию бурят.

На днях в Буддийской традиционной сангхе России произошло новое важное кадровое назначение. На должность дид Хамбо ламы (заместителя Хамбо ламы) по Республике Бурятия назначен Дагба Очиров, ширээтэ лама Иволгинского дацана. Если провести аналогии со светской властью, то он назначен главой региона. Новый руководитель буддистов республики о Сангхе, вере и перерождениях

— Досточтимый дид Хамбо лама, в чем отличие развития буддизма в республике от других регионов России?

— В этом году институту Хамбо ламы исполняется 247 лет. В 1764 году императрица Екатерина II официально утвердила институт Пандито Хамбо ламы, главы ламаистской церкви Восточной Сибири и Забайкалья, и тем самым автокефальность буддийской церкви России. Сделано это было с целью ограждения российских буддистов от влияния Тибета и Китая. В начале прошлого века коммунисты нанесли мощный удар по религии, но традиции и преемственность сохранились. В 1945 году уцелевшие от репрессий ламы вместе с верующими буддистами всей страны, в том числе калмыками и тувинцами, открыли рядом с Улан-Удэ Иволгинский дацан, который и стал центром буддизма в СССР. В нем находилась резиденция Хамбо ламы — руководителя Центрального духовного управления буддистов страны (ЦДУБ), куда с 1946 года входили представители Тувы, а затем и Калмыкии. Во внешнем мире Управление представляло буддистов СССР, поддерживало контакты с единоверцами, в том числе неоднократно принимало Его Святейшество Далай-ламу XIV. Иволгинский дацан не был единственным действующим буддийским монастырем в стране. В Агинском округе в Читинской области, ныне Забайкальском крае, действовал Агинский дацан.

Поэтому Бурятии и Аге во многом удалось сохранить наши традиции, в отличие от буддистов Иркутской области, Тувы и Калмыкии, где не осталось ни одного действующего монастыря и храма. В советский период уцелевшие тувинские ламы жили в Иволгинском дацане и участвовали в его молебнах, а из восстановленной Калмыкии приезжали верующие. По сей день Иволгинский дацан является центром буддизма России, посещаем множеством верующих, паломников и туристов со всех концов света. А возвращение XII Пандито Хамбо ламы Итигэлова и вовсе сделало его центром притяжения международного масштаба.

— И, наверное, буддисты Бурятии помогли своим единоверцам из других регионов в трудный постсоветский период в возрождении религии?

— Возрождение веры началось лишь в 1990 году, после принятия Закона о свободе вероисповедания.

Началось восстановление дацанов, особенно активно наши ламы работали и работают в Иркутской области. Отдельный разговор — возвращение и восстановление дацана в Санкт-Петербурге. Многочисленный отряд наших лам: Базарсада Ламажапов, Туван Доржи Цымпилов, Мунко-Жаргал Чимитов, Солбон Бальжинимаев и другие — служил в Калмыкии в конце 80-х — начале 90-х годов.

А с конца 90-х первоочередной задачей Сангхи стало не только строительство храмов, но и подготовка нового поколения российских лам. Не одна сотня из разных регионов России получила образование в буддийском университете в Иволгинском дацане и в буддийской академии в Аге и теперь возглавляет свои дацаны на местах. В итоге буддисты трех республик получили огромный совместный практический опыт в проведении массовых буддийских церемоний, занятий медитацией и в изучении философии.

— Досточтимый дид Хамбо лама, кем исторически утверждался Хамбо лама?

— Единственный из буддийских иерархов России он утверждался императором — высшей светской властью Российской империи. В отличие, скажем, от Восточно-Сибирского и Астраханского генерал-губернаторств, где высшие ламы Алари, Тунки и Калмыкии назначались губернаторами. Тува, напомню, официально только в 1944 году вошла в состав СССР.

— То есть институт Хамбо ламы во все времена имел прямой выход на высшую светскую власть Российского государства?

— Конечно. Институт Пандито Хамбо ламы остается неизменным, как бы он ни назывался. Сначала Хамбо лама Восточной Сибири и Забайкалья, затем Хамбо лама ЦДУБ, а сейчас Хамбо лама Буддийской традиционной сангхи России (БТСР), поскольку БТСР — официальный правопреемник ЦДУБ.

— Какие регионы охватывает ныне Сангха?

— Помимо собственно Бурятии, это Забайкальский край, Иркутская область, Горный Алтай, Якутия, Хакасия, Новосибирск, Санкт-Петербург и Москва. В этих регионах мы располагаем крупными религиозными объединениями, а помимо того, к Сангхе примыкают и отдельные общины. Всего порядка 50 объединений.

У меня, как главы буддистов Бурятии, немало сложных задач. Они есть и у духовенства других регионов. Но мы всегда решали их вместе, нашему взаимному сотрудничеству ничто не препятствует. Об этом говорит вся история взаимоотношений буддистов Бурятии с буддистами Забайкальского края, Иркутской области, Алтая, Тувы, Калмыкии, Санкт-Петербурга и других регионов нашей необъятной России.

— Насколько плодотворно вы сотрудничаете со светской властью Бурятии?

— К сожалению, президент республики Вячеслав Наговицын до сих пор не совсем понимает тот факт, что Его Святейшество Пандито Хамбо лама является духовным лидером не только собственно Бурятии, но и подавляющего большинства традиционных буддистов России. Тем не менее мы находим точки соприкосновения.

Я встречаюсь с Вячеславом Владимировичем на регулярной основе.

— На днях Его Святейшество Далай-лама вновь предупредил, что его следующее воплощение появится на свет в эмиграции, но ни в коем случае не в Тибете, входящем в состав КНР. Пекин, в свою очередь, заявил, что очередной Далай-лама появится на территории Тибета в соответствии с традицией. Похоже, что в мире будет двое Далай-лам, так же как сейчас есть двое Панчен-лам и двое Кармап — других высших тибетских иерархов?

— Я не исключаю такой возможности, так же как и вообще ликвидации института Далай-ламы. Ведь Его Святейшество неоднократно говорил о вероятности завершения на нем цепи перерождений Далай-лам во избежание китайских интриг.

— Кстати, будучи ширээтэ-ламой Иволгинского дацана, вы принимали одного из Кармап. Приняли, потому что он был истинный Кармапа?

— Он и его ученик лама Оле Нидал пришли к нам как гости. Было бы невежливо отказывать в приеме нашим единоверцам, тем более, выражать сомнение в чьей-то истинности.

— Но, согласитесь, досточтимый Дагба-лама, только тибетский буддизм, в отличие от тайского, японского и других направлений, имеет институты перерожденцев, и сейчас китайцы ловко довели эту ситуацию до абсурда. По сути, Китай дискредитирует и разрушает изнутри всю иерархическую тибетскую систему. В России ведь тоже есть немало Ринпоче — перерожденцев, и, если в мире есть прецеденты с наличием иерархов-двойников, как в таком случае верующим убедиться в истинности остальных?

— Потому то у нас в Бурятии традиционно нет признанных перерожденцев, по-бурятски хубилганов, и не возникают подобные ситуации. Первый Хамбо лама Дамба Доржа Заяев был перерожденцем и вел свою линию преемственности от Будды Кашьяпы. Но публично это не афишировалось и даже держалось под запретом. Лишь уходя из той жизни, великий бурятский лама признался в этом и сказал: «Почитать человека нужно не за его прошлые заслуги, а за его реальные дела сегодня».

В Бурятию специально ехать не планировала. Опять же всё из-за Байкала - решились в этом году наконец отправиться к нашей жемчужине Сибири. От Иркутска до Улан-Удэ - столице Бурятии - совсем рядышком в масштабах России - около 450 км., чего бы и не заехать заодно. Так что после Ольхона мы махнули на поезд Иркутск - Улан-Удэ.

Поезд отходил вечером, а с утра должны были быть в Бурятии. Только вот не удалось посмотреть красоты пейзажей за окном вблизи Слюдянки - проезжали эти края уже в темноте. Честно сказать, после «гостеприимства» Иркутска и Байкала как-то от Бурятии уже и не знали чего ждать. Впрочем, знакомство с бурятской территорией началось всё из того же окна поезда. Примерно в 6 утра открылись вот такие вот виды.

Дух перехватило, сон как рукой сняло - оставшийся час пути я прилипла к окну и не могла насмотреться на такие чудеса природы. Сам Улан-Удэ встретил нас достаточно типичной советской архитектурой. Немного отдохнув, мы отправились на встречу к нашей сопровождающей по Бурятии - Ларисе. Приняли мы её насупившись, ибо ещё были свежи воспоминания об иркутском «сервисе». Однако Лариса расположила к себе сразу приятной улыбкой, дружелюбием и обаянием. Мы тут же ей выложили всё, что думаем про их соседей, и ещё весь день проводили параллели с Иркутском. А Лариса всё поражалась - кто вас там так растравил-то:))

Итак, день первый. Погнали в село Арбижил, что в 40 км. от Улан-Удэ, в гости к бурятской семье. Село это примечательно ещё таким интересным казусом: в 1990 году английская принцесса Анна была с визитом в Бурятии. Ездила по больницам, смотрела оснащение, навещала пациентов. Конечно же ей показывали как всё идеально и хорошо в заранее выбранных учреждениях. И тут, неожиданно для всех, принцесса захотела поехать в село, выбрав Арбижил. Все всполошились, ведь туда даже дороги-то не было от трассы, одна сплошная распутица. Короче говоря, в итоге за одну ночь был положен асфальт до села, а чтобы не было видно, что он новый - присыпали песочком. Вот такая хохма!

В Арбижиле были, собственно, в гостях у бесподобной бурятки Гели.

Испробовали, по-моему, все национальные бурятские забавы. Так, играли в бараньи кости - такие кости есть в каждой бурятской семье (как сувенир тоже продаются) - а игра заключается в следующем: кости нужно раскинуть, а затем сбивать ударом пальцев, подсчитывая очки. Игра, на самом деле, очень увлекательная. Кости - настоящие бараньи, ими также можно делать массаж, переминая в руках. В Бурятии проводятся полноценные соревнования по Шанай Наадан (название игры по-бурятски). А Геля оказалась неоднократной победительницей таких соревнований, и, конечно же, всех нас обыграла).

Далее опробовали стрельбу из лука. Я-то из лука никогда не стреляла - и это оказалось совсем не просто. Во-первых, нужны достаточно сильные руки, чтобы натянуть эту тетиву, во-вторых, точность удара, чтобы попасть по мишени. Но дело это не менее увлекательное, чем кости.

Потом осматривали традиционную юрту и в ней же обедали. Обед был колоритный и калорийный)) - с традиционным молочным чаем, бурятскими сладостями, домашним вареньем и местным самогоном. Геля показывала как нужно есть буузы - так смешно, со свистом) Геля вообще - простая и приятная бурятка. Нередко к ней заезжают группы туристов из 70-100 человек. Но принимать путешественников ей интересно. Дальше ещё мы наряжались в национальные костюмы, пытались построить юрту).


В юртах в Бурятии теперь живут редко.


Внутренне убранство юрты. Эта юрта достаточно большая.




Буузики.

Молочный чай. Более подробно о нём и его составе я писала в статье про Монголию.

К вечеру вернулись в Улан-Удэ, немного прогулялись по центральным улицам. Разумеется, зафотались с головой вождя. Хотя к памятникам Ленина в каждом городе я отношусь скептически, но в Улан-Удэ эта голова смотрится не обычно, весело как-то, разнообразно. Само название этого города мне всегда нравилось - Улан-Удэ! - в переводе с бурятского означает Красная Уда (Уда - это местная река).

Самая большой памятник-голова Ленина в мире.



До 1934 года Улан-Удэ назывался Верхнеудинск. На фото - Триумфальная арка "Царские ворота", восстановленная в 2006 году.







Пешеходная улица.

День второй. Погнали в Иволгинский дацан (примерно 35 км. от Улан-Удэ). Ударение на вторую И - иволгИнский. Когда я выбирала что посетить в Бурятии - дацан вышел как бы между делом - надо, думаю, посмотреть на бурятский буддизм. Собственно, ничего особого не ждала, и, что для меня не типично, почти ничего про него не прочитала заранее. Поэтому вся история, которая потом приключилась там, стала откровением.

Так вот, приехали в дацан. Уже на входе толпилось много-много монголов. Как сказала Лариса, после отмены визового режима между нашими странами в 2014 году - монголы стали массово посещать Иволгинский дацан, ведь монголы, как и буряты - буддисты. В дацане есть вдобавок Буддийский университет - студентов не так много, но они со всей России. Вот уж у кого стоит поучиться терпимости и доброте, так это у буддистов. Буддизм не требует уходить из своей веры, и как-то особо посвящаться в буддисты. Буддизм, по сути, и не религия вовсе, а стиль жизни, образ жизни. В течение молебна можно сидеть, лежать, приходить, уходить. Всё как-то приятно происходит, опять же эти благовония и причудливо-красивые статуэтки богинь и богов. Очень светлое учение, на мой взгляд. В России всего три буддийских региона - это, собственно, Бурятия, Республика Тыва и Калмыкия.

Главный лама Бурятии живет удивительно просто - на территории дацана в неприметном небольшом домике. В этот домик, по слухам, инкогнито, для просветления и за советами приезжают и наши политические лидеры, и голливудские звезды-буддисты.


Дом Ламы.

Но самое интересное ждало нас впереди. Среди всех построек дацана сразу привлекает внимание очень живописный храм (на предыдущем фото - красный). Возле него Лариса начинает рассказывать историю про ламу Бурятии начала 20 века по имени... Хамбо-лама Итигэлов. Да, это сейчас я перечитала про него кучу литературы и пересмотрела кучу документальных фильмов, а тогда я что-то отдаленно слышала о каком-то вроде бы монахе, который замумифицировался, был похоронен, потом через много лет его достали, а он такой же сидит в позе лотоса. Не буду вдаваться в подробности этой истории - почитайте в Интернете, информации много. В храм к Итигэлову свободный вход только несколько раз в год на буддийские праздники. Собирается большая очередь. В остальные дни посетить храм невозможно, если только вы не монгол - монголам разрешено посещать храм в любое время - такая привилегия. Но выход есть! Нам, конечно, помогла Лариса, но думаю, что самостоятельно это тоже можно сделать, так как, опять же, буддисты очень отзывчивые. В общем, можно попросить служащего храма пропустить вас к Хамбо-ламе. Нас пропустили, и взору открылась такая картина: в глубине в середине храма за стеклом находилось тело Итигэлова, в позе лотоса - да. Вела к нему большая очередь из монголов. Мы сначала тоже встали в эту очередь, но тот же служащий храма взял нас за руки и повел напрямик к телу - монголы, говорит, еще долго стоять будут, а вы, как туристы - идите сразу. Вдаваться в остальные подробности не буду - личное. Скажу лишь так - место это с удивительной сильнейшей энергетикой, верите вы - не верите, но существует такое предание - если вы попали в Иволгинский дацан, то это не случайно.



Молитвенные барабаны.

День третий. Заключительный день мы полностью провели в Улан-Удэ. Ездили в Этнографический музей народов Забайкалья. Хотя я музеи не сильно люблю, но этот под открытым небом, очень не обычный, начиная с того места, где он расположен - настоящий зеленый уголок Улан-Удэ, будто ты не в городе, а в лесу каком-то. Улан-Удэ вообще очень зеленый город. Очень много частного сектора - видимо, поближе к природе любят быть буряты. В музее только зоопарк расстроил - поняла, что последнее время не могу смотреть на животных в клетках. Время на музей рассчитывайте часа 3 - не меньше.


Этнографический музей народов Забайкалья.

Посетили и Дацан Ринпоче Багша на Лысой горе, что также в самом городе. Очень красивое место. Есть смотровая площадка с видом на весь город. В этом дацане находится самая большая в России статуя Будды Шакьямуни, а также самый большой буддийский колокол. Побывайте на буддийском молебене. Расписание можно посмотреть заранее. Заходить в буддийский храм нужно через левую дверь, а выходить - через правую, повернувшись спиной к выходу. Так вы выражаете уважение к буддийским богам.


Дацан Ринпоче Багша на Лысой горе.

Как не хотелось уезжать из Бурятии.

И Бурятия, и буряты меня очаровали. Буряты как народ - открытые, отзывчивые и искренние люди. Ещё пара фактов: являясь буддистами, они не ходят на кладбища, но переняли нашу традицию по установке памятников. В общем, памятник стоит, но никто за ним в дальнейшем не ухаживает. Также я первый раз услышала, что и буряты и монголы рождаются с так называемым «монгольским пятном» - темная отметина в районе крестца или бёдер. Примерно лет до 7 оно сохраняется, а затем рассасывается. Когда рождается ребенок, то обычно задают такой вопрос - ну как пятно-то, большое?)) И буряты, и монголы очень гордятся таким пятном.


Буузы, но уже овощные.

Нет, всё-же надо ехать ещё... Люблю. Бурятия.

Отдельное спасибо нашему гиду - Ларисе. Из-за Вас, в том числе, так приглянулся этот край).

Здравствуйте, дорогие читатели – искатели знаний и истины!

Место, где сибирские непролазные леса встречаются со степями кочевых народов, где горные массивы с заснеженными пиками отражаются в непоколебимом зеркале глубоких озер, где веет ароматом таежной хвои и терпкими нотками вкусного кумыса.

Имя этому месту – Бурятия. Одна из самых буддийских республик нашей страны – настоящее «окно в Азию».

Сегодня мы расскажем про буддийские храмы в Бурятии, вместе ощутим на себе порыв бодрящего ветра, окунувшись в эту непередаваемую культуру Востока на русской окраине, проведем краткий экскурс в историю и узнаем, чем отличается архитектура бурятских храмов и сколько их разбросано по полям, степям, лесам и горам.

Немного истории

На рубеже XIV-XVвеков в тибетском буддизме зародилось течение гелуг. Его основоположником стал почитаемый многими буддистами Цонгхапа. Это учение стремительно распространялось по Центральной Азии, и к XVII веку, охватив Монголию, и достигло самой северной вершины – Бурятии.

Местные жители назвали основателя своей новой религии на местный манер – Зонхобо. Здесь его очень полюбили и даже сейчас ему отдают много почестей, а слава его не меньше, чем слава самого Будды.

Тогда население вело в основном кочевой образ жизни. С собой на вереницах тележек перевозили все – не только утварь, мебель и быстровозводимые дома-юрты, но и храмы-юрты, которые устанавливались по тому же принципу. Со временем люди начали оседать на местах, а с ними – их святилища.

Возникла необходимость воздвигать традиционные, стационарные храмы из дерева или камня. Постепенно на просторах возводились удивительные по своей форме буддистские храмы, слегка возвышавшиеся на холодных равнинах.

В 1741 году, только воцарившись на трон, Елизавета Петровна официально даровала буддизму статус одной из религий России, а к этому времени в одной только Бурятии уже насчитывалось одиннадцать дацанов и дуганов.

Это интересно! Дуган в «русском» буддизме – это буддистский храм, а дацан – монастырь и университет в одном ансамбле.

Позже тибетское учение стремительно развивалось за Байкалом, и перед революцией количество монастырей достигало 44. Некоторые источники, беря в расчет небольшие храмы, называют цифру в полторы сотни.

Это были настоящие центры просвещения. Здесь обучали философии, медицине, кулинарии, этике, биологии, изобразительному искусству, иконописи, скульптуре, чеканке. Более того, настоятели переводили зарубежные произведения, сами писали научные и художественные труды и печатали их тут же, в собственных типографиях.

Советская власть не обходила стороной религиозную жизнь людей и добралась до Бурят-Монгольской АССР – своей разрушительной силой она сравняла с землей многие дацаны. Однако после войны некоторые из них были восстановлены. Сейчас буддийская мысль процветает в Бурятии, а вздымающиеся к небу яркие крыши дуганов – визуальное тому подтверждение.

Что отличает бурятские храмы

Храмы – неотъемлемая часть жизни бурят. Под их сводами они совершают самые разные обряды, ритуалы, молятся, читают мантры, крутят хурдэ, устраивают празднества. Тут они чувствуют себя в спокойствии, гармонии и благоговении, вне пространства и времени.

Архитектура местных дуганов сложилась чудесным образом, под влиянием двух сил. С одной стороны, многие ламы были выходцами тибетских, монгольских, китайских школ и старались привычную культуру буддизма воссоздать в здешних постройках.

В то же время для строительства храмов не привлекались мастера-выходцы других стран, поэтому архитекторы из близлежащих сел и городов строили как привыкли: с некоторым налетом русского православия и в то же время с учетом особенностей суровых зим.

Так, например, поначалу основания храмов были крестообразными, в северной части пристраивался алтарь, фасад же украшали элементы русского зодчества. Постепенно от такой традиции отошли, и современные храмы имеют привычное квадратное основание с многоуровневыми крышами, стремящимися вверх.

Но одна, скорее климатическая, особенность осталась – дуганы, в отличие от храмов Монголии и Тибета, с северной стороны начинаются вестибюлем, иными словами – крылечком. Делается это для того, чтобы ветер и холод не попадал прямиком внутрь.

Палитра цветов, которые используются в интерьере и экстерьере, обширна. Они контрастируют друг с другом, в декоре нередко встречаются белый, синий, зеленый. Фасад обычно украшают бордовый и золотистый цвета – традиционные символы мощи и силы.

Буддисты не скупятся на богатстве убранства, яркости цветов. Взгляните на главные дацаны бурятов, и сами убедитесь в этом.

Главные дацаны республики

Жемчужина, она же гордость архитектурной стороны Бурятской республики – Иволгинский дацан . Это сердце Буддийской традиционной сангхи России, ведь именно здесь обосновался глава организации, именуемый как Пандито Хамбо-лама. Поэтому Иволгинский монастырь можно считать важнейшим буддийским храмом нашей родины.

Своим названием он обязан близости к селу Верхняя Иволга. Поразительно то, что разрешил строительство храма сразу после войны сам вождь – Иосиф Сталин. Еще удивительнее университет Даши Чойнхорлин на территории дацана, который был основан четверть века назад, а сегодня готовит более сотни монахов.

Но, пожалуй, самое невероятное, что есть в этом монастыре, скрыто в храме Чистой земли – это . В 1927 году 75-летний великий Учитель погрузился в вечную медитацию. Тело ламы поместили в бочку из кедра, а спустя три десятилетия, согласно наставлению, его достали.

Волна удивления охватила всех – тело за это время нисколько не изменилось, ткани не деформировались, клетки остались живыми, и говорят, что временами на лбу его даже проступает пот. Восемь раз в год гости монастыря могут воочию увидеть феномен нетленности.

Кроме того, в республике находится целая россыпь крупных храмов. Каждый из шестнадцати дацанов (учитывая Иволгинский) носит особое название, которое связано с топонимом местности, а нередко имеет и бурятский вариант.

В восточной части республики, в тридцати километрах от города Хоринска, расположился величественный дацан – Анинский . Он считается одним из старейших храмов Бурятии и первым, воздвигнутым из камня. Но за таким почетным статусом стоит непростое прошлое.

Дуган был выполнен из дерева в далеком 1795 году. Однако через пятнадцать лет он сгорел. Пришлось заново отстраивать здание.

Обновленный в 1811 году дуган поражал великолепием: два этажа с балконами, колоннами, нишами заканчивались десятиметровой пирамидой, заменявшей крышу. Сейчас местом богослужений служит новенький Цогчен-дуган. Территория дацана окружена субурганами, количество которых сакрально – 108, а вместе они образуют правильный квадрат, периметр которого достигает 1300 метров.

В трехстах километрах от столицы региона, на реке Маракта, стоит Эгитуйский дацан , заключенный в тиски двух сопок. Построенный в 1820 году, он получил официальное признание только через шесть лет. Ученые заключают, что изначально он был построен втайне от высших властей.

Но главная ценность его заключается не в секретности строительства – здесь в отдельном помещении содержится статуя Будды из сандалового дерева, размер которой составляет 2,18 м. Поговаривают, это была первая и единственная статуя Пробужденного, изготовленная еще при его жизни.

На рубеже XIX и XX веков величие дацана достигло апогея: действовало три факультета, была собственная типография, они объединялись в красивейший архитектурный ансамбль. Но советское время взяло свое: в 1934 году комплекс был закрыт на неопределенный срок, продлившийся до начала нашего столетия.

Сегодняшний облик разительно отличается от храмов в лучших традициях деревянного зодчества. Некоторые даже удивляются облицовке главного храма плиткой из соображений пожаростойкости, но это не мешает ему оставаться одним из приятнейших мест в округе.

Приведем перечень других, не менее важных дацанов Бурятии, которые входят в топ-лист для посещения, ведь это настоящее достояние республики:

• Сартул-Гэгэтуйский – единственный храм народности сартул;
• Аршанский – резиденция хамбо-ламы Доржиева, жившего во времена революции;
• Табангут-Ичетуйский;
• Чесанский;
• Сартуул-Булагский;
• Мурочинский – важнейший и старейший храм Забайкальского Запада, находится в полусотне километров от города Кяхта;
• Баргузинский:
• Гусиноозерский;
• Цугольский;
• Агинский;
• Курумканский;
• Атаган-Дырестуйский;
• Ацагатский.

Заключение

Большое спасибо за внимание, дорогие читатели! Желаем вам когда-нибудь посетить этот уникальный край нашей страны и увидеть чудеса своими глазами. Рекомендуйте статью в социальных сетях, и будем искать истину вместе.