Национальный костюм кетов. Кеты - «Энциклопедия

Александр Владимирович Дорожкин (1958 г.р.),
пос. Сургутиха (у протоки по левому берегу Енисея, близ 64 ° с.ш.) ,
лето 2005 г. Фото НИВЦ МГУ.lingsib.unesco.ru

Нина Харлампьевна Тыганова (Бальдина) (1928 г.р.),
пос. Келлог (100 км к З от Енисея, ок. 63 ° с.ш.) ,
лето 2005 г. Фото НИВЦ МГУ. lingsib.unesco.ru

Мария Бальдина с дочерью Миланой.
Поселок Келлог, Туруханский р­н, Красноярский край,
лето 2003 г. Фото Андрея Рудакова. agency.photographer.ru

Жительница поселка Сургутиха ,
лето 2001 г. Фото Алексея Воеводина (Красноярск).
Photosight.ru

Ареал

Кеты живут вдоль Енисея, примерно от 61° с.ш. до полярного круга. Вдоль Енисея - не значит по Енисею. На самой великой реке кетов, жизнь которых издавна базировалась на енисейском рыболовстве, теперь совсем немного. С «магистральной» реки их три века назад начала вытеснять русская колонизация, конкурируя за биоресурсы Енисея. Те кеты, кто остался жить на енисейских берегах, ныне очень сильно обрусели. «Настоящие» кеты живут в поселках, стоящих в основном в стороне от самого Енисея: в низовьях его притоков.

Природная среда кетов. Правобережье Енисея. Река Мадуйка.
Район пересечения Енисеем Северного полярного круга .
Фото kureika-foto.narod.ru

Большая часть кетов России живет на территории Туруханского р-на Красноярского края. Главный кетский поселок - Келлог (более 200 кетов). Есть кеты в пос. Мадуйка, Горошиха, Бакланиха, Сургутиха, Верещагино, Верхнеимбатск, Бахта. В начале 90-х годов несколько десятков кетов переехало в районный центр Туруханск (при впадении Нижней Тунгуски в Енисей) и в крупный поселок на юге Туруханского района - Бор (близ впадения Подкаменной Тунгуски в Енисей).

Мадуйка - одно из самых северных мест обитания кетов, чуть севернее полярного круга, в 50 км к В от Енисея . На самом Енисее примерно на этой широте, и по сибирским масштабам недалеко отсюда, - знаменитая Курейка, место, где в 1914-1916 гг. в ссылке был И.В.Сталин.
Фото kureika-foto.narod.ru

Единственный поселок с компактно проживающим кетским населением за пределами Туруханского р-на - это Суломай, расположенный на территории Эвенкийского р-на на Подкаменной Тунгуске.

Часть кетов живет в Красноярске.

Большинство населения кеты составляют только в пос. Келлог, Мадуйка и Суломай. Это «настоящие» кетские поселки.

Слово происходит от кет - человек. Название «кеты» утвердилось в русском языке с 20-х годов ХХ в. До этого кеты были известны под наименованиями «енисейские остяки », «енисейцы».

Фритьоф Нансен, путешествовавший по Енисею в 1913 г., в середине сентября в русском поселке Сумароково отметил массу «остяков» (кетов) с традиционными, крытыми берестой, лодками-илимками. Туземцы запасались здесь продуктами и снаряжением, готовясь к зимнему промысловому сезону.

Сами современные кеты чаще именуют себя кето , решая тем самым и проблему образования этнонима женского рода. Этнографические словари, однако, слово кето трактуют как «местную неправильную».

Язык

Кетский язык - изолированный. Он не родствен ни одному языку соседних народов и, соответственно, не входит ни в одну группу языков Северной Азии. Это позволяет исследователям и фантастам строить самые разнообразные версии происхождения народа.

Ведется преподавание кетского языка в школах. Письменность - на основе русской графики. В 80-е годы созданы букварь и другие пособия на кетском. В начале 90-х годов многие учителя отнеслись к преподаванию кетского языка с большим энтузиазмом, надеясь, что школа оживит в кетских детях интерес к своей культуре и поможет сдержать процесс вытеснения кетского языка из всех сфер общения. Однако они столкнулись с суровой действительностью, и энтузиазм начал постепенно затухать. (indigenous.ru)

Реально сегодня кетским языком владеет не более 150 человек. Это почти исключительно представители старшего поколения. Дети и молодежь в подавляющем большинстве кетского языка не знают, разве что несколько слов. При этом все кеты владеют русским языком либо в качестве родного, либо в качестве второго. Среди представителей старшего поколения в енисейских поселках до сих пор распространено кетско-селькупско-русское трехъязычие, а на севере можно встретить и кетско-эвенкийско-русское трехъязычие.

Поселок Мадуйка, 130 км к ЮВ от Игарки. Север кетского ареала.
Фото kureika-foto.narod.ru

Некоторые представители среднего поколения пользуются кетским языком в разговоре со старшими родственниками и знакомыми, между собой предпочитая говорить по-русски; на кетский язык они переходят только тогда, когда хотят скрыть содержание беседы от окружающих, например от детей. Несколько лучше, чем в других местах, кетский язык сохраняется в Келлоге. Однако естественная передача языка внутри семьи от родителей к детям прервана повсеместно. Уже не первое поколение родителей, независимо от степени владения кетским языком, говорит со своими детьми исключительно по-русски. (Лаборатория автоматизированных лексикографических систем Научно-исследовательского вычислительного центра МГУ им. М.В. Ломоносова)

Юноши охотнее и чаще говорят по-кетски, чем девушки, а во время охоты в лесу кеты разного возраста общаются преимущественно на родном языке.

Кетская семья. Суломай. Фото НИВЦ МГУ

В 1993 г. вышли кетско-русский и русско-кетский словари под редакцией Генриха Каспаровича Вернера, российского немца из Таганрога, в настоящее время живущего в Бонне (Германия) и являющегося ведущим специалистом по кетскому языку. В 2000 г. на кетском изданы учебники того же автора для 2-го и 3-го классов. В этом же году опубликована книга для чтения на кетском языке под редакцией Г.Х. Николаевой, в которую вошли сказки, рассказы, загадки кетов. (Л. Ю. Майорова. Санкт-Петербург )

По данным похозяйственной книги 2004 г., в Суломае проживает 226 человек. Кеты составляют около 70% жителей, остальное население - преимущественно русские (при этом в смешанных браках дети обычно записываются кетами). В качестве родного языка кетский указали 52%, при этом ответы часто сопровождались следующими ремарками: «Так вообще кетский, но говорю по-русски»; «Родным не владею, по-русски говорю»; «Я здесь вырос среди кетов и считаю себя кетом, поэтому мой родной язык - кетский». Русский язык считают родным 39% респондентов: «Больше по-русски разговариваю, хороший русский язык»... (О.А. Казакевич, И.В. Самарина и др.Кетский проект)

Кеты на Енисее и поюжнее - почти русские

Весь поселок Бор - в сплошном березовом лесу на левом берегу Енисея. А на правом берегу, тремя километрами выше, при впадении Подкаменной Тунгуски в Енисей, одноименная с рекой деревня - Подкаменная Тунгуска. Есть в Боре семнадцать семей кетов (смешанные браки). На вид - совершенно русские, и антропологически, и этнографически. Языка, конечно, не знают. «Бабушка знала» (по матери). (Иеромонах Арсений (Соколов). Дневник миссионера. 1997//missia.orthodoxy.ru)

Столица

Келлог - селение почти чисто кетское, человек около 270, на реке Елогуй, более чем в 100 км от устья. Устье Елогуя - за Верхнеимбатском. В Келлоге есть кетская школа. Завоз продуктов в Келлог сейчас раз в год, по большой воде, катерами. Воздушной связи нет вообще (раньше по четвергам летал Ми-8), только бывают из Туруханска рейсы по санвызову. Так что добраться до Келлога практически невозможно.

Через час санрейс в Келлог. Вертолет перегружен. Возьмут ли?

Вылетели из Туруханска. Полтора часа - и остановка в Верхнеимбатске. От Верхнеимбатска - 35 минут. Мы в Келлоге, «столице» кетов.

В иллюминатор было прекрасно видно, как расположен поселок. Бревенчатые дома под шиферными и железными крышами вдоль спокойной реки Елогуй, обрамленной песчаными берегами. Дети и взрослые гурьбой сбежались к делавшему посадку вертолету, большинство - кеты.

Учительница кетского языка В.И. Бондарева - метиска, наполовину кетка, наполовину русская. Ведет нас к директору школы украинке из Тернополя (муж ее был кет). Радушный прием, чай с луком и укропом.

Школа - неполная средняя. Учителей катастрофически не хватает. Из-за конфликта между приезжими учителями с Украины и местным населением первые уехали. Кроме того, само здание школы погорело, а частично было разобрано зимой на дрова. С нами прилетели четверо рабочих достраивать школу. Электричество (от местного дизеля) - несколько часов в сутки, с 18 часов, у многих телевизоры.

Вот так. Немец написал букварь кетского языка (в соавторстве с кеткой Николаевой). Чехи приезжают, изучают кетов. Также японцы. А мы, русские, что, только водку умеем продавать?

Жилища кетов в основном очень убоги. Лодки у них двух видов: старинные «ветки», вроде байдарок, и современные моторные.

Записал одну девочку на диктофон. Она спела кет­скую песню о родине. Наташа, светловолосая, с серыми глазами и вся в веснушках. Пела длинно, заунывно. Говорят, что в древности кеты были светловолосы и светлоглазы и, вообще, имели ярко выраженный европеоидный расовый тип.

Познакомились с так называемым «вождем», Михаилом Михайловичем Ириковым, внуком шамана. В поселке его все называют Мишка-шаман.

Кет Валентин (кетское имя его Пиль) предложил покататься на национальной лодке - ветке. Двулопастное весло и сама лодка-долбленка напоминают байдарку. Малоустойчивая, зато быстрая и очень маневренная.

Число 7 у кетов священное. «Доброе», как сказала Валентина Ивановна. Может быть, это связано с мифологическими представлениями о семи ступенях мироздания.

Дети от смешанных браков, как правило, по-кетски не говорят и всего кетского чуждаются. Но в паспорте записываются кетами - ради льгот. По пальцам можно пересчитать чисто кетские семьи. Хотя в школе (1-4-й классы) ведется преподавание кетского языка, все же по-кетски общаются всего процентов десять детей. Валентин-Пиль поведал, что у его родственников хранится, как он назвал, «идол», завернутый «в тряпку», который нельзя показывать.

Учительница кетского языка В.И. Бондарева с учениками.
Фото missia.orthodoxy.ru

Ходили в тайгу до Белого озера. Кругом полно грибов. Тайга на грибы, орехи, ягоды очень богата. Говорят, что на Мадуйке у кетов имеются олени, также и около Игарки. Название «Игарка» происходит от Игорка , так якобы звали некоего кета, жившего с семейством там в начале века.

Женщина кето. Фото missia.orthodoxy.ru

В настоящее время, по сведениям Валентины Ивановны, в мире около ста кетологов. Скоро будет больше, чем кетов... (Иеромонах Арсений (Соколов). Дневник миссионера.1997)

Нужны ли кетам кетологи?

В МГУ создается электронная база данных по кет­скому языку. Ее потенциальными пользователями являются лингвисты, фольклористы, этнологи, культурологи, создатели учебных пособий для вузов и школ.

Мужчины Суломая . Фото НИВЦ МГУ

Но нужна ли мультимедийная база кетам? Самое интересное, что, оказывается, нужна. Во всяком случае, такое впечатление у нас сложилось от общения с жителями Суломая. Работа лингвистов в языковой общности повышает престиж языка у большинства членов этой общности. В еще большей степени повышению интереса к этническому языку, причем и у «безъязыкой» молодежи, способствует соединение языка с новыми, «модными» технологиями - компьютером и тем более Интернетом. Даже если в поселке всего один компьютер, а ни о каком доступе в Интернет речи пока не идет, тот факт, что этнический язык представлен в Интернете, становится для молодых людей источником положительных эмоций, а таких источников в суровой жизни северных поселков не так уж много. (О.А. Казакевич, И.В. Самарина и др. Кетский проект)

Соседи

В низовьях Подкаменной Тунгуски и по нижнему течению р. Бахты проходила граница между владениями кетов и эвенков. Сохранились предания о битвах между ними. (ООПТ России)

Традиционное хозяйство

Основные виды традиционной деятельности кетов - охота и рыболовство. Основным объектом охоты была белка, реже - песец.

Низовья Подкаменной Тунгуски. Поселок Суломай. Потомки кетов, русских, а возможно, и прежних соперников - эвенков. Фото НИВЦ МГУ

Оленеводство появилось у кетов поздно, к приходу на Енисей русских их основная масса еще не имела оленей. Олени использовались исключительно в транспортных целях и обеспечивали переезды во время охотничьего промысла, основным объектом которого была белка. Во время обследования охотничье-промыслового хозяйства Туруханского р-на в 1973-1976 гг. некоторые группы кетов еще использовали оленьи упряжки для охотничьего промысла. К настоящему времени кетское оленеводство полностью исчезло. Кеты ведут оседлый образ жизни и живут среди русского населения. Различия в промысловом природопользовании между кетами и некоренным населением невелики, а уровень жизни кетских семей значительно ниже. Подсобное крестьянское хозяйство, которое является сейчас важной поддержкой для жителей таежных деревень, у кетов развито слабо.

За годы реформ произошел значительной отток некоренного населения из кетских поселков, а нарушение транспортных связей усилило их изоляцию. Это замедлило темпы ассимиляции и создало дополнительные предпосылки для формирования национального самосознания. Однако для того, чтобы они реализовались, необходимы гарантии прав коренного населения на занимаемую им территорию и ее ресурсы. (К.Б. Клоков, доктор геогр. наук, зав. лабораторией географии общества и региональной политики НИИ географии Санкт-Петербургского государственного университета//rangifer.org)

Я живу в Горошихе. В нашей семье шестеро детей. Моя мама эвенка, папа - кето. Поселок расположен на берегу Енисея, чуть южнее полярного круга. Живут всего 140 человек, из них 57 кетов - почти половина. Представителей других коренных народов немного: эвенков - четыре, селькупов - три.

У меня много родственников в Горошихе, но не все из них живут, как наши предки, в лесу. За предыдущие 50 лет почти все коренные народы были приучены жить в поселке, и даже их детей воспитывали в интернате, а не в семье. Поэтому родители не передали своим детям то, что знали матери и отцы родителей.

Некоторые из моих родственников, воспитанников интернатов, охотятся, рыбачат и постоянно живут в тайге. Родители помогают детям посылками с рыбой, иногда деньгами. Деньги в их семье могут появиться только от количества проданной пушнины, рыбы, ягод. Но детям-то нужны папа и мама, живые и обязательно рядом.

Юра Сутлин (кето) изготавливает из прутьев снасть для ловли рыбы. Поселок Келлог. 1 июля 2003. Фото Андрея Рудакова.
agency.photographer.ru

Кроме моих дядюшек, в лесу постоянно живет Тыганов Владимир Александрович. Он приезжает в поселок только за продуктами. Вот так живут в моем поселке Горошиха кеты. (Надежда Пешкина. indigenous.ru)

Рыба всегда сопуствует кетам.
Фото kureika-foto.narod.ru

Проблемы питания

Два врага кетов в Келлоге: алкоголизм и голод. Рассказывает один из жителей Бора: «Приезжаем к ним, заходим в один из домов. Сидят несколько человек с детьми. На полу - бутылка спирта и щука. Все гложут щуку и запивают спиртом». (Иеромонах Арсений (Соколов). Дневник миссионера. 1997)

17 апреля 2001 г. Сырое мясо бурого медведя стало причиной отравления 13 жителей поселка Келлог Туруханского р-на. Все пострадавшие были на вертолете доставлены в районную больницу. Все заболели после того, как съели строганину, изготовленную из замороженного мяса трех убитых в тайге в конце марта медведей. (newcanada.com)

Я родом из кетского поселка Мадуйка, в котором живет около ста человек. Дети в безработных национальных семьях недоедают, болеют, не могут поехать учиться за пределы района. (Екатерина Дибикова. indigenous.ru)

Природно-ресурсный праздник

28 мая 2005 г. по инициативе региональной Ассоциации кетов (президент Оксана Синникова) в кетской столице Келлог состоялся Праздник реки Елогуй. В мае она вскрывается, и среди кетов бытует поверье о том, что от того, как поздороваешься с рекой во время пробуждения от зимней спячки, зависит ее благоволение к своим соседям - людям.

Суломай - поселок в Эвенкии, в низовьях Подкаменной Тунгуски, практически заново построенный после того, как старый Суломай снесло ледоходом 2001 г.: льдины таранили и давили строения .
Фото НИВЦ МГУ
Самым простым решением проблемы Суломая было бы просто переселить людей в другое место. Однако Суломай - историческое поселение кето. На чужой территории, в непривычных условиях они вряд ли смогли бы выжить. Было принято компромиссное решение: Суломай попрежнему будет существовать, однако теперь расположится подальше от реки.
Суломай, повидимому, второй по численности кетов населенный пункт России, кетский Петербург (если Келлог - столица). Слово «Суломай» (по-кетски Сулемхай) означает «красная гора».

Праздник начался с приветствия небольшой речки Елогуй, которая во все времена остается кормилицей населения поселка.

Берег тонкий, как тесьма. Лодки крепкая корма.
Я бросаю в воду сети, рыба ловится сама.
В моей лодке, что ни день, чешуей блестит таймень
И сиги лежат навалом. Выбирай, кому не лень!
На обед богат улов, от восторга нету слов,
Речка Елогуй притихла, не несет крутых валов.
Ах, речка­реченька родная, ты должна меня понять.
Где найти мне сеть такую, чтоб удачушку поймать?

Во время приветствия старейшины Нина Харлампьевна Тыганова, Ульяна Прокопьевна Котусова, Клавдия Харлампьевна Бальдина (1928-1929 г.р.) «кормили» Елогуй ухой и хлебом. (Новости АКМНСС и ДВ РФ)

Связь

Закупив партию наземных станций спутниковой связи американского производства, специалисты Краснояр­ского КБ «Искра» до конца текущего года завершат телефонизацию 20 отдаленных деревень Красноярского края. Первые такие телефоны появятся в поселках Туруханского р-на Сургутиха, Бахта и Келлог, где компактно проживают представители самой немногочисленной коренной сибирской народности кето. (СибФО. 13.11.2003)

На территории бывшего, упраздняемого в 2007 г., Байкитского р-на бывшего Эвенкийского автономного округа.

Слово «остяк», применявшееся главным образом к ханты, но распространяемое иногда и на кетов, вообще говоря, несколько обидное. Происходит оно якобы от татарского уштяк - варвар, дикий. Русские переняли этот этноним от сибирских татар, не вдумываясь в его смысл. В советское время «обидные» этнонимы старались искоренить - заменить на самоназвания народов. Есть, однако, свидетельства, что некоторые кеты сами продолжают именовать себя и соплеменников остяками (остыган) .

Кеты — одна из самых малочисленных народностей Сибирского Севера. По данным переписи 1959 г., их насчитывается 1017 человек (Итоги Всесоюзной переписи, 1963, стр. 302).

Расселены они в северной части Красноярского края (рис. 1). Большинство кетов сосредоточено на территории Туруханского района. Там они располагаются компактными группами по притокам Енисея — Елогую, Сургутихе, Пакулихе и Курейке. Центром елогуйских кетов является пос. Келлог, сургутинских — Сургутиха, курейских—Серково. Отдельные семьи кетов живут и среди русского населения во многих приенисейских поселках Туруханского района (Ворогово, Сумарокове, Бахта, Лебедь, Мирное, Кангатово, Алинское, Верещагино и др.). Иодкаменнотунгусская группа (центральная усадьба — пос. Суломай), согласно современному административному делению, входит в Байкитский район Эвенкийского национального округа. Несколько семей живет в Енисейском (пос. Ярцево) и Игарском районах-Красноярского края.

Таким образом, отдельные группы народности удалены друг от друга на значительное расстояние, северные кеты (курейские) находятся более чем за полторы тысячи километров от южных своих соплеменников.

Большая часть территории, где живут кеты, входит в зону тайги. Левобережные районы и южная часть правобережья изобилуют смешанным хвойными лесами (кедр, ель, лиственница), которые являются ценными охотничьими угодьями. В северной части района тайга уступает место лесотундре и тундре. Енисей является главной связующей артерией района, а реки Подкаменная Тунгуска, Елогуй, Бахта, Сургутиха, Пакулиха наряду с крупными озерами (Налимье, Мундуйское и т. д.) — основными рыбопромысловыми водоемами.

Название «кеты» происходит от слова кет — «человек». Оно утвердилось в русском языке с 20-х годов текущего столетия. До этого кеты были известны под наименованиями «остяки», «енисейские остяки», «енисейцы». Остяками кетов называли русские служилые люди в XVII в. по аналогии с угроязычными обскими остяками — хантами. Так же именовали и самодийскоязычных селькупов (которых в научной литературе называли еще и остяко-самоедами). Такое распространение одного этнического термина на три разных народа вносило путаницу в научную литературу, мешало практической работе на местах (Тугаринов, 1927, стр. 5; Долгих, 1934, стр. 41, 42). В настоящее время старый этноним — остыган, сохраняется в качестве самоназвания среди части пожилых людей, подавляющее же большинство их именует себя кетами.

В зависимости от местожительства по отношению к течению Енисея кеты называют себя «низовскими» (пгыуырец) и «верхов- скими» (утэрец). Кроме того, отдельные группы именуются своими соплеменниками по названию реки, около Которой они живут: кол"лдец (подкаменнотунгусские), цомыдец (сургутинские), елукдец (елогуйские) и т. д. Первым компонентом в таких названиях является собственное наименование реки, вторым — слово дец — «люди». Названия могли отражать и какие-либо природные осо-бенности местожительства данной группы: кас" дец — «жившие на песке», щбацдец— «жившие на яру». Кроме того, кеты в конце XIX—начале XX в. выделяли в своей среде «береговых» (живших постоянно на побережье Енисея) и «лесовых» (находившихся преимущественно на отдаленных угодьях).

Соседями кетов на территории их современного расселения издавна были русские, а также коренное население Енисейского Севера — селькупы, энцы, ненцы, эвенки. Для всех них у кетов имеются названия. Русских кеты называют кын"с’ и сыран (последний термин характерен для потомков сымских кетов), селькупов — лак (ед. ч.), лаген, л"агын (мн. ч.). Эвенки известны кетам под названием хсемган (мн. ч.), фомбан (сым.); их называли также тщс"дец — «каменные люди».

Для ненцев существовало название дыуыдец и ды (Долгих, 1934, стр. 41), а кеты, жившие в близком соседстве с селькупами (современные сургутинские и пакулинские), заимствовали у последних их название ненцев: кселец (кылык). Есть основания предполагать, что первым именем (дыуыден) кеты называли и энцев. Близость языка и материальной культуры обоих народов, а также характер отношений (те и другие выступали как враги кетов) могли обусловить для них общее название. Современным сургутинским и елогуйским кетам, поддерживающим связь с коренным населением верховьев Таза (селькупами, эвенками), знакомы соседи последних — ханты. Название хантов у кетов — лаца, видимо, селькупского происхождения.

Кетский язык занимает изолированное положение и не входит ни в одну родственную группу языков Северной Азии.

Он агглютинативно-аффиксального типа со слабым проявлением внутренней флексии. Своеобразие языка состоит в том, что слово- и формообразование в нем происходят не посредством какого-либо одного приема аффиксации (суффиксов, префиксов или инфиксов), а почти в равной степени всеми тремя способами. Другой особенностью кетского языка, отмеченной лингвистами начиная с М. А. Кастрена, но детально изученной только в последнее время, является способ выражения грамматического рода в виде трех именных классов — мужского, женского и класса вещей. Наконец, следует отметить третью особенность языка: исключительное многообразие глагольных форм (Дульзон, 1962д; Крейнович, 1961, 1963а).

Еще М. А. Кастрен выделил в кетском языке два диалекта (им- батский и сымский), значительно отличающихся друг от друга в области фонетики, морфологии и лексики (Castren, 1858). Эта классификация не утратила своего значения до настоящего времени. В современных лингвистических исследованиях утверждается, что подавляющее большинство кетов в настоящее время говорит на имбатском диалекте, который подразделяется на говоры в зависимости от места проживания их носителей (говор курейской, елогуйской, сургутинской и других групп). Сымский диалект сохраняется у очень небольшого числа кетов (поселки Ярцево и Ворогово). Лингвисты отмечают интенсивное смешение различных говоров внутри территориальных групп, вызванное зна-чительными перемещениями семей и отдельных лиц за последние десятилетия (Дульзон, 19646; Вернер, 1966в).

Согласно переписи 1959 г., кетский язык назвали родным 786 человек (Итоги Всесоюзной переписи, 1963, стр. 302). Большинство кетов хорошо владеет русским языком, многие, кроме того, знают селькупский и эвенкийский.

Кеты издавна привлекают внимание широкого круга ученых. Интерес к кетской проблеме обусловлен прежде всего особенностями языка, его изолированным положением. Было высказано немало гипотез о происхождении народа. Первоначально этно-генетические теории строились исключительно на лингвистическом материале. Значительно позже стали анализироваться этнографические данные. И только в самое последнее время Сделаны попытки комплексного исследования проблемы с привлечением антропологии, археологии, топонимики. Этот процесс постепенного расши-рения источников хорошо заметен при хронологическом сопоста-влении научной литературы.

Ниже дается краткий обзор источников и истории изучения кетов.

Наиболее ранними источниками являются официальные исторические документы XVII в., периода проникновения и утверждения русских на территории обитания предков кетов: отписки воеводских канцелярий, ясачные ведомости, донесения, грамоты и др. С появлением в русских поселках церквей и началом крещения коренного населения такими источниками становятся церковные документы (метрические книги и пр.). Эти материалы содержат сведения о расселении, численности, родовых и территориальных названиях отдельных групп, взаимоотношениях с другими народами и этническими группами. Большое значение они имеют для изучения родо-племенной культуры, экзогамии и прочих сторон социальной жизни народа.

Предметом специального изучения сибирские народы становятся с начала XVIII в. В числе первых путешественников, отправленных Петром Первым для естественноисторического изучения Сибири, был Д. Г. Мессершмидт, который, в частности, проехал от Енисейска до Туруханска и собрал сведения (этнографи ческие и лингвистические) о кетах, живших в начале 20-х годов XVIII в. в районе рек Елогуя и Бахты, а также о южных кетских (енисейских) группах. При жизни ученого эти материалы не увидели света, но впоследствии извлечения из его дневников вошли в сочинение П. С. Палласа (Pallas, 1782), публиковались И. Клапротом (Klaproth, 1823) и В. В. Радловым (1888). В настоящее время Академия наук ГДР осуществляет полное издание материалов Д. Г. Мессершмидта (Messerschmidt, 1964). Предполагается, однако, что некоторые его лингвистические записи, в том числе и по кетским наречиям, остаются еще невыявленными (Вдовин, 1954, стр. 14; Дульзон, 1961а, стр. 153).

Вместе с Мессершмидтом в качестве его помощника путешествовал до Сибири Ф. И. Табберт (Страленберг), опубликовавший сведения о народах Сибири, в том числе о южных кетоязычных группах (коттах, аринах), относящиеся к началу 20-х годов XVIII в. (Stralenberg, 1730).

Ценные этнографические данные о коттах, аринах и близких им по культурно-бытовому и хозяйственному укладу тюркоязычных качинцах содержат «сказки» служилых людей Красноярской воеводской канцелярии, составленные в ответ на известный вопросник В. Н. Татищева. Эти материалы представляют исключительный сравнительно-исторический интерес для изучения кетов. 17

Наиболее значительным источником историко-этнографического исследования сибирских народов XVIII в. (и среди них кетов) являются многочисленные сведения, собранные участником 2-й Камчатской экспедиции Беринга (1733—1743 гг.) Г. Ф. Миллером. 18 Кроме собственных наблюдений и опросных сведений, материалы Миллера (его «портфели») включают разнообразные документы, извлеченные ученым из архивов сибирских городов, в том числе Красноярска, Енисейска и т. д. Большое место в исследованиях Миллера занимала работа по составлению так называемых вокабуляриумов, словарей сибирских народов, среди них кетского (енисейско-остяцкого), коттского, асанекого и аринского. Сравнительный характер построения обеспечил особую значимость этих источников для изучения языка, носители которого (южносибирские группы) уже к началу прошлого столетия растворились в иноязычной среде.

В середине XVIII в. в Германии было издано сочинение еще одного участника 2-й Камчатской экспедиции — И. Г. Гмелина (Gmelin, 1751—1752). Основываясь на сходстве языка последних с наречиями «красноярских татар» — асанов, котовцев коттов) и аринов, Гмелин высказывает положение о родстве этих групп.

Исторические и, главное, лингвистические материалы Г. Ф. Миллера были использованы его современником и соучастником но экспедиции историком И. Фишером. Ему принадлежит, в частности, обоснование особого этнического места кетов среди прочих народов, именуемых остяками (современных хантов, манси, селькупов), и их родства с кетоязычными аринами, коттами, асанами, а также смешанными по своему составу койбалами (Фишер, 1774).

Источниками второй половины и конца XVIII в. являются известные труды участников академической экспедиции 1768— 1774 гг. П.-С. Далласа (1787, 1788) и И. Г. Георги (1799).

Широкую известность получили сравнительные словари Л.-С. Далласа. Собственно кетский язык (язык инбаков) в них правильно объединяется с языком асанов, котовцев, пумпоколов (кетское население верхней Кети; см. ниже), но отнесен к самоедской группе. Георги повторяет данные Гмелина о сходстве языка кетов с южносибирскими группами, отмечает близость хозяйственного и культурно-бытового уклада енисейских и обских остяков (угров, — Е. А.), говорит о кузнечном мастерстве кетов и т. д.

Таким образом, ранние источники образуют обширный материал для изучения прошлого кетов.

Вышеназванный материал, в значительной степени уже выявленный и исследованный советскими учеными, представляет большой интерес и ждет дальнейшего сравнительного анализа с данными современной кетской этнографии.

Началом научного изучения истории и языка кетов и первых этногенетических гипотез явился XIX в. Уже в первой половине XVIII в. (1823—1831 гг.) губернатором вновь образованной Енисейской губернии А., П. Степановым было осуществлено подробное описание губернии. Во второй части сочинения выделен особый - этнографический раздел о народах ее населяющих.

Используя исторические и лингвистические данные предшественников (Страленберга, Фишера, Спасского), Степанов подчеркивает языковую специфику енисейских остяков-кетов среди соседнего населения Западной Сибири и выдвигает гипотезу об их уйгурском происхождении. В доказательство своей теории Степанов приводит записанное им предание о продвижении кетов с запада на р. Таз: «от заката солнца на восток» (1835, стр. 41). В работе называются четыре волости кетов, а также родовые подразделения сымской группы. Кроме того, Степанов (правда, в очень общей форме) говорит о хозяйственно-бытовом укладе кетов того времени, свадебном обряде, одежде и т. д. Несмотря на малочисленность, эти данные представляют несомненный исторический интерес. Некоторые из них были повторены затем в изданиях, по-явившихся во второй половине и конце XIX в., в частности в из-вестной книге М. Ф. Кривошапкина.

Прежде чем перейти к этим работам, остановимся на характеристике научной деятельности и ее роли для изучения прошлого кетов широко известного финского ученого М. А. Кастрена.

В течение нескольких лет (1845—1849 гг.) Кастрен занимался сбором материалов по ряду северных и южносибирских народов. Около двух лет ученый находился в непосредственной близости от Туруханска и работал среди кетов в поселках Анциферово, Назимово, Бахте и Верхне-Имбатском. В Южной Сибири особое внимание Кастрена привлекло население Агульского улуса (на притоке Кана), где ему удалось выявить нескольких человек, говоривших по-коттски.

Обширный материал позволил Кастрену подготовить первую (и долгое время — единственную) грамматику и словарь кетского языка, словарь и грамматический очерк языка коттов, а также сравнительный кетско-коттский словарь, опубликованные посмертно А. Шифнером (Castren, 1858).

Со времени Кастрена становятся известными два основных диалекта кетов — сымский и имбатский; этой же классификации придерживаются и современные лингвисты. Языковый материал, дополненный фольклорными и историческими данными, Кастрен использовал для обоснования южного происхождения туруханских кетов и их родства с южносибирскими аринами, коттами, асанами (1860, стр. 362). Впервые четко сформулированная гипотеза о южном происхождении кетов стала на долгие годы основополагающей для последующих исследователей и в общей форме сохраняет свое значение до настоящего времени. Известность получило также положение Кастрена о флективном характере кетского языка (там же, стр. 361).

Можно с уверенностью признать, что именно со времени Кастрена проблема генетических связей кетского языка, как и в целом кетского этногенеза, начинает привлекать особое внимание ученых — историков и лингвистов. Причем материал Кастрена долгое время остается главным источником для построения этих гипотез.

Во второй половине и конце XIX в. было издано несколько работ по Енисейскому Северу. Среди них следует отметить книги И. А. Кострова (1857), А. Мордвинова (1860), М. Ф. Кривошапкина (1865), П. И. Третьякова (1869), А. Ф. Миддендорфа (1869), Н. В. Латкина (1892). Особую ценность представляют материалы, явившиеся результатом личных наблюдений авторов. У М. Ф.Кри- вошапкина, например, интересны тщательные описания некоторых кетских орудий труда и процессов обработки кожи, бересты, изготовления лодки-долбленки и т. д. Сведения об одежде, обрядах (Кривошапкин, Латкин, Третьяков), семейных отношениях (Кривошапкин, Третьяков) интересны, несмотря на краткость, для сравнения с более поздними этнографическими данными. Публикации Кострова, Третьякова и Миддендорфа включают и некоторые языковые материалы (записи кетских слов и выражений, числительных). Миддендорф, Кривошапкин и Третьяков пишут об ужасающей нищете, голодании и вымирании целых семей, произволе по отношению к ним местных купцов.

Начало специального этнографического изучения кетов относится к первым годам XX в. и связано с деятельностью образованного в 1902 г. Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии. По поручению комитета к кетам был командирован В. И. Анучин, который в течение нескольких лет (1905—1908 гг.) занимался сбором этнографического, лингвистического и антропологического материала.

Анучин собрал также крупные по количеству и разнообразию вещевые и иллюстративные коллекции, составившие основу кетских собраний Музея антропологии и этнографии им. Петра Первого (Ленинград). 2 ®

Наибольшую известность получила первая в литературе специальная этнографическая работа — «Очерк шаманства у енисейских остяков» (Анучин, 1914). Однако обширный материал, опубликованный в книге, выходит далеко за пределы не только шаманских представлений, но и религиозной идеологии в целом. До настоящего времени отлично иллюстрированная публикация Анучина остается важным источником для изучения мировоззрения и народного творчества кетов, в ней содержатся также ценные сведения, характеризующие иные стороны жизни народа. Недостатком работы является некоторая искусственность иерархического размещения персонажей сверхъестественного мира; ошибочными оказались высказывания Анучина об отсутствии у кетов комплекса обрядовых действий по случаю добычи медведя («мед-вежьего праздника»), рождения детей, почитания умерших предков и некоторые другие моменты.

Об остальных этнографических и антропологических материалах В. И. Анучина известно из очерка Н. А. Синельникова (1911). Кроме того, Анучин записал свыше двадцати валиков фонограмм шаманских песен. Судя по отчетам, им были также собраны значительные текстовые и словарные материалы.

Интерес к проблеме происхождения кетов в связи с особенностями их языка, возникший еще со времени Кастрена, не ослабевает и в первом десятилетии нашего столетия. В 1907 г. появляется статья Г. Рамстедта (Ramstedt, 1907), где говорится о родстве языка кетов и языков народов Юго-Восточной Азии (тибетского, бирманского). Однако гипотеза построена только на небольшом числе примеров словарного сходства без какого-либо сопоставления грамматической структуры.

Этой же точки зрения придерживался и финский исследователь К. Доннер (Donner, 1916—1920, 1930), сопоставивший кетский словарный материал с тибетским и индокитайскими языками, а также с языками, известными из рукописей, обнаруженных П. К. Козловым в тангутском городе Хара-Хото. Во время поездки на Енисейский Север (1911—1913 гг.) Доннер собрал значительный материал по кетской этнографии и лингвистике. Этнографические сведения представлены в специальной работе, подготовленной преимущественно по сообщению и рисункам кета И. Ф. Дибикова (Кукушкина) и дополненной личными наблюдениями автора (Donner, 1933).

Особо следует отметить, что Доннер, характеризуя ту или иную форму быта, хозяйственной деятельности или обычаи кетов приводит сравнительный селькупский материал.

Исследования К. "Донн ер а в области кетского языка (изучение грамматического строя, фонетики, словарного запаса) явились продолжением и дополнением к изысканиям М. А. Кастрена.

Кеты оказались в числе тех народов, которые сразу же после победы социалистической революции на Севере привлекли внимание советских ученых.

В 1921 г. на Подкаменной Тунгуске работала экспедиция под руководством А. Я. Тугаринова. Цель ее — комплексное изучевие реки и прилежащей местности. Экспедицией, в частности, обнаружена первая неолитическая стоянка вблизи дер. Подкамен- ная Тунгуска. 82 Было проведено также антропологическое обследование 54 кетов (Тугаринов, 1924).

В 1925 г. изучением северных селькупов занимался Г. Н. Прокофьев. Попутно он собрал и кетскйй материал, включенный в качестве сравнительного в статью о селькупах (Прокофьев, 1928; Богораз, 1928а). Г. Н. Прокофьев отмечает большую общность в культуре, хозяйственно-бытовом укладе, общественном строе и идеологии кетов и селькупов. Ему же принадлежит гипотеза о двух группах аборигенных племен (тян и куп), с которыми столкнулись саянские самоедские племена в своем продвижении на север. Восточная группа (тян), по Г. Н. Прокофьеву, нашла отражение в кетском дец — «люди» (Прокофьев, 1940).

Одним из первых советских специалистов по кетам был Н. К. Каргер. В 1928 г. он по заданию Академии наук выехал в Туруханский район. Цель его поездки заключалась в изучении этнографии, языка, хозяйственного и культурного положения кетов. Собранный лингвистический материал дал ему возможность со-ставить краткий очерк грамматики кетского языка, а также подготовить букварь (Каргер, 1934). Н. К. Каргер произвел также значительные фонографические записи, включающие песни и шаманские камлания (Дульзон, 19646, стр. 6). Ему же принадлежит обстоятельная статья о кетском оленеводстве, в которой, кроме характеристики системы и состояния этой отрасли хозяйства, даны практические рекомендации (Каргер, 1930).

К сожалению, другие этнографические материалы Н. К. Картера остаются неизвестными. Но о том, что он был глубоким и знающим исследователем, говорят его очень полные вещевые и иллюстративные собрания, хранящиеся в МАЭ. 83 Эти коллекции являются одним и (основных музейных источников для всех, кто изучает этнографию кетов.

Материалы Н. К. Каргера были использованы В. Г. Богоразом и включены в статью, посвященную памяти М. А. Кастрена. Характеризуя значение материалов Кастрена для выявления: южно-сибирских связей кетов, В. Г. Богораз называет и возможный путь продвижения (р. Кеть — совпадение гидронима и названия народа). В. Г. Богораз связывает кетов с динлинами исходя из самоназвания денг (динг) — «люди» (1927а, стр. 94). Динлинская теория происхождения кетов, известная из более ранних работ (Деникер, 1902; Грум-Гржимайло, 1909, 1926) и получившая поддержку В. Г. Богораза, до настоящего времени еще фигурирует в исследованиях отдельных специалистов (см, ниже).

В течение полутора лет (1927—1928 гг.) в Туруханском районе работал командированный Берлинским музеем народоведения этнограф X. Финдейзен. Им был собран в основном этнографический и некоторый словарный материал, опубликованный впоследст- вии в ряде статей (Findeisen, 1929а, 19296, 1931, 1937 1938, 1940, 1941). Финдейзен справедливо ставил вопрос о необходимости комплексного (лингвистического, этнографического и антропологического) материала для изучения кетского этногенеза (Финдейзен, 1929, стр. 126).

Незадолго до Великой Отечественной воины этнографическим обследованием подкаменнотунгусской группы занимался Г. М. Корсаков. Результатом его полевой работы (лето и осень 1938 г.) явилась статья «Кеты Подкаменной Тунгуски». Корсаков погиб во время блокады Ленинграда, а публикация его появилась., в 1941 г. лишь в сигнальном экземпляре журнала «Советский Север» и, таким образом, осталась недоступной для широкого круга читателей. Меж тем материалы Корсакова вызывают большой интерес, а статья представляет собой первый опыт этнографического очерка по изолированной группе. Наиболее ценны сведения Корсакова по вопросам общественного строя (родовой состав, пережитки родовых отношений в производстве и распределении) и особенно первые в кетской этнографии данные по системе родства. Известно также, что Г. М. Корсаков располагал значительным лингвистическим материалом. К сожалению, архив ученого не обнаружен.

Некоторые сведения о подкаменнотунгусских кетах попутно, собрал в 1938 г. исследователь самодийских народов Г. Д. Вербов.

Лингвистическое изучение кетов в предвоенное десятилетие представлено статьей Э. Леви, в которой он развивает положение о сино-тибетских и кетских языковых параллелях (Lewy, 1933), а также первой работой К. Боуды по кетскому языку (Bouda, 1937). Н. Я. Марр сближал кетский язык с языками яфетической группы (1926).

Большая роль в изучении кетской истории и этнографии принадлежит советскому исследователю народов Севера Б. О. Долгих,

Начало его деятельности относится еще к 1926-1927 гг., когда Б. О. Долгих принял участие в подготовке и проведении переписи среди коренного населения Туруханского района. Материалы переписи и личные наблюдения, дополненные этнографическими и историческими данными, послужили основой опубликованной в 1934 г. первой сводной работы по кетам. В книге представлен большой статистический материал по отдельным группам, характеризующий хозяйственно-бытовое положение народа к началу социалистического переустройства. Этим данным предпосланы исторический очерк и некоторые общие сведения (названия, численность, родовой состав, положение среди других народов и т. д.). Во время последующей полевой работы (конец 40-х годов), а также многолетнего изучения архивных источников Долгих собрал очень обширный и ценный материал по истории и этнографии кетов. Результатом работы явились публикации, посвященные отдельным элементам материальной культуры, идеологии и общественного устройства народа (Долгих, 1950, 1952а, 19526, 1961). Всех их отличает широкое привлечение сравнительного материала и эт- ногенетический аспект исследования.

Кетский материал Б. О. Долгих использовал также в ряде работ по общим проблемам этнографии и истории коренного населения Севера (1949а, 19496, 1952в, I960). Особо следует отметить большую роль Долгих в разработке одного из труднейших вопросов — родо-племенного устройства и социальной истории кетского народа. Над этой темой Б. О. Долгих продолжает работать и в настоящее время.

В 1948 и 1949 гг. у подкаменнотунгусских кетов собирал этнографический материал С. И. Вайнштейн. В дальнейшем он опубликовал ряд статей по традиционной и современной культуре (Вайнштейн, 1951а, 19516, 1954), а также подготовил этнографический очерк об этой группе народа. Кетские параллели Вайнштейн привлекал при историко-этнографическом исследовании других народов, в частности тувинцев (1958, 1959, 1961 1964).

В статье о кетском этногенезе (19516) Вайнштейн уточняет известную еще со времени Кастрена теорию о южном происхождении кетов и так же, как это сделал Г. Н. Прокофьев для самодийцев, выделяет в составе кетов, кроме южного, пришлого, компонента (им, согласно L. И. Вайнштейну, могли быть тагарские племена среднего Енисея - динлины), аборигенный пласт неизвестной этнической принадлежности.

Последнее десятилетие отмечено резко возросшим научным интересом к кетской проблеме у нас в стране и за рубежом, а также накоплением новых материалов по этнографии, языку, антропологии. Впервые было начато археологическое обследование территории современного расселения кетов. В научный оборот вве-дены также новые материалы для изучения прошлого кетов — данные топонимики.

Видная роль здесь принадлежит крупному советскому ученому, лингвисту и археологу А. П. Дульзону. Изучением кетского языка отзанимается с конца 40-х годов. В результате многолетней полевой работы среди всех групп кетов Дульзон и руководимые им участники экспедиций собрали очень большой грамматический, лексический, словарный и текстовой материал. Это позволило Дульзону опубликовать ряд статей (1957, 1962д) и подготовить первую в науке обобщающую монографию — «Очерки по грамматике кетского языка», первая часть которой вышла в 1964 г. 40

Осуществленная А. П. Дульзоном публикация кетских сказок служит главным источником для изучения кетского фольклора (1962ж, 1964а, 19646, 1966а, 19666).

Важное значение как для лингвистического, таки для историкоэтнографического изучения кетов имеет публикация А. П. Дульзоном словарных материалов по кетским наречиям из источников XVIII в. (1961а). Исторические записи автор дополняет данными современных говоров (елогуйского и курейского). Дульзоном выявлены также фонетические и морфологические особенности и сходство этих наречий (1962в).

С исчерпывающей полнотой А. П. Дульзон записал у кетов терминологию родства и свойства, результатом чего явилась специальная работа на эту тему (1959а).

Знание живого кетского языка позволило ученому воспользовться очень важным материалом — данными топонимики. Для кетов это имеет особо важное значение, так как все другие источники о далеком прошлом этого народа крайне скудны. Дульзон разработал убедительную методику этимологического анализа кетских гидронимов, которая позволила ему выявить кетские топонимы на очень широкой территории, неизвестной по письменным источникам (бассейн Томи, верховья Иртыша, Средняя Обь, Хакассия Северная Тува), а также высказать ряд интересных соображений о направлении и возможной хронологии миграций.

Большой труд в области кетского языкознания проделан за последние годы исследователем юкагирского языка Е..А. Крейновичем. Результатом многомесячной работы в течение нескольких полевых сезонов были статьи Е. А. Крейновича, где тщательно изучаются такие особенности кетского языка, как «именные классы» и «классы вещей» (выражение категории неодушевлен структура кетского глагола и т. д.) (1961, 1963а, 19636, 19Ь5). Крейнович располагает также обширным лексическим и текстовым материалом. В настоящее время он подготовил обобщающую монографию по глаголу, самому сложному и многообразному элементу кетской морфологии.

Изучением звуковой системы сымского диалекта кетского языка в последние годы занимается Г. К. Вернер (1965, 1966а— 1966в). Особый интерес к сымскому диалекту обусловлен тем, что он образует как бы переходную ступень от современного языка кетов (имбатские говоры) к исчезнувшим наречиям, а также тем, что среди его носителей, обрусевших сымских кетов, осталось лишь несколько человек, владеющих языком.

В. В. Иванов и В. Н. Топоров (1964) выступили с попыткой восстановления элементов древнего праенисейского языка и культуры предков кетов, а также выявления их связей с другими культурами. Им же принадлежит разработка реконструкции кетского эпоса и мифологии методом семиотики (Иванов и Топоров, 1962а, 19626). Эти безусловно очень интересные начинания, представленные пока что в самой общей форме, требуют дальнейшего изучения.

Внимание зарубежных лингвистов в последнее время особенно привлекает выявление словарных сходств языка кетов и других групп народов. Здесь следует назвать исследование К. Боуды, где, кроме грамматического очерка кетского языка, приведены словарные параллели из самодийских, финно-угорских, эвенкийского и русского языков (Bouda, 1957). К. Боуда обнаруживает также 13 родственных кетским (коттским) слов в языке нивхов

Изучением древних кетско-самодийских языковых связей занимались также Л. Лигети (Ligeti, 1950), А. Йоки (Joki, 1946), П. Хайду. Последний пытается также определить место и время взаимодействия народов: Иртыш и территория к востоку и юго- востоку от него, II в. до н. э.—II в. н. э. (Hajdu, 1953).

Лингвистические материалы, и прежде всего словарные сходства, продолжают служить основой для теорий о древних генетических и историко-культурных связях кетов. Н. Коллинз видит в кетах остаток древнего тибетского населения, от которого произошли североамериканские индейцы-атабаски (Collins, 1954). О. Тайер выступил с гипотезой о родстве кетского языка с баскским и иберийско-кавказскими (Tailleur, 1957). Наконец, было высказано предположение, что язык древних гуннов был близок кетскому. Автор теории, английский ученый Е. И. Паллиблэнк, строит ее на сходстве нескольких известных из китайских источников гуннских слов с кетскими (Pulleyblank, 1963).

Из этнографических работ современных зарубежных ученых следует назвать публикацию исследователя древних промысловых верований Н.-И. Р. Папрота о медвежьем празднике у кетов (Paproth, 1962).

За последние годы резко продвинулось антропологическое обследование народа. Своеобразие внешнего облика кетов по сравнению с соседним коренным населением — большая европеоидность, сходство с американскими индейцам — неоднократно отмечалось в литературе (Кастрен, 1860; Мордвинов, 1860; Прокофьев, 1928; Финдейзен, 1929; Долгих, 1934). Такую же характеристику (американоидность в сильном смешении с монголоид- ностыо и европеоидностыо) предложил Г. ф. Дебец, обследовав-ший в 1941 г. 79 елогуйских кетов (1947).

Изучение народов Сибири и накопление новых данных по кетам позволило уточнить как само понятие американоидности, так и антропологическую характеристику изучаемого народа.

Первый краниологический материал (4 черепа) был получен в конце 40-х годов Д. М. Коганом и С. И. Вайнштейном. Дальнейшее накопление антропологического материала относится к 60-м годам. В 1960 г. И. И. Гохман собрал краниологическую серию в 20 черепов, а также данные о распределении групп крови у елогуйских кетов по системе АВО и MN. И. И. Гохман относит кетов к уральскому антропологическому типу, хотя допускает, что их предки могли обладать иным комплексом признаков (1963). Особенности же уральского типа, возможно, сложились в течение двух-трех столетий в процессе смешения с самодийскими народами, и прежде всего с селькупами. Сопоставление кетских, селькупских и ненецких черепов обнаруживает большое сходство между ними. Следует отметить также краниологическое сходство кетов с хантами, хакасами-бельтирами (там же, стр. 110—112).

В 1965 г. Институтом этнографии АН СССР был организован отряд по антропологическому обследованию русского и коренного (прежде всего кетского) населения Енисейского и Туруханского районов Красноярского края. В программу работ, помимо антропологических признаков, входило изучение целого ряда групп и факторов крови, измерение артериального давления, сбор данных по ладонным и пальцевым узорам и др. Экспедиция работала почти во всех пунктах, где имеется кетское население (за исключением пос. Серково и Мундуйского озера), и обследовала 256 человек. Собранные материалы в настоящее время находятся в процессе научной обработки. По предварительным данным, намечаются различия между северными и южными кетами. Последние образуют локальную группу, тяготеющую генетически к некоторым южносибирским народам. Северные кеты более сходны с селькупам. В 1967 г. отряд обследовал оставшиеся группы.

В 1958 г. Р. В. Николаевым было проведено первое специальное археологическое обследование (маршрутная разведка) Туруханского района. До того с указанной территории поступали лишь случайные предметы (Николаев, 1960а).

О древнем заселении Нижнего Енисея свидетельствует находка каменного скребка верхнепалеолитического типа (Сухая Тунгуска). Неолит представлен каменными орудиями со стоянок Серково, Подкаменная Тунгуска и случайными находками из г. Енисейска. Согласно Р. В. Николаеву (1960а), все эти неолитические орудия из долины Енисея свидетельствуют о связи с неолитом Прибайкалья, изученным А. П. Окладниковым (1950). Неолитическим временем Р. В. Николаев предположительно датирует и найденные фрагменты керамики (Подкаменная Тунгуска; Сургутиха). Находки эпохи бронзы — нож (Сухая Тунгуска), керамика (Серково; Сургутиха, I и II типы) — Николаев увязывает с карасукской и тагарской культурами Хакасско-Минусинского юга.

Образцы керамики с гусенично-гребенчатым орнаментом.(I тип из Сургутихи) находят широкие территориальные аналогии: от Большеземельокой тундры до Красноярска, от Оби до Ангары и Прибайкалья. Очень широко и время распространения этой ке-рамики: с конца неолита до железного века.

Носителей карасукской культуры Николаев связывает с само-дийским этническим пластом, а тагарской — с кетским (19606, стр. 68). Последнее положение он развивает в специальной статье, где пытается обосновать гипотезу о динлинском происхождении тагарцев-кетов (Николаев, 1962).

Невзирая на малочисленность, эти археологические данные имеют безусловное значение для изучения как докетского периода Красноярского Севера, так и древней истории предков кетов (в частности, вопроса о связи с культурами Минусинской котло-вины) .

Активный интерес широкого круга исследователей смежных наук к кетской проблеме приближает то время, когда загадка кетского этногенеза будет наконец раскрыта.

Большая роль здесь принадлежит лингвистам. Обнаруженные исследователями словарные параллели кетскому языку представляют большой интерес, однако все они пока что очень немногочисленны или даже единичны. Использовать их для решения генетических вопросов можно только при условии дальнейшего накопления словарного материала и при учете типологии и грамматического строя сопоставляемых языков. Интенсивное изучение советскими учеными кетского языка позволяет надеяться, что в недалеком будущем вопрос типологической характеристики будет полностью решен. Дальнейшее накопление словарного материала, исследование кетского глагола (выявление в нем древних слов — корней) даст возможность приступить к широкому сравнительно-историческому исследованию словарного запаса кетского языка и сделает лингвистические данные одним из главных источников по этногенезу.

В скором времени в научный оборот войдут и новые антропологические материалы. Однако, чтобы разрешить вопрос о времени и происхождении антропологических особенностей современных кетов, необходимы, во-первых, достаточно полные данные по современным соседним народам, а также южносибирским группам, с которыми обнаруживаются исторические связи. Во-вторых, необходимо дальнейшее накопление раннего краниологического материала, и прежде всего с южной территории расселения кетов в прошлом (pp. Кеть, Сым, Дубчес и т. д.).

В археологическом отношении территория современного и прежнего расселения кетов остается почти неизученной. Очень важным было бы установление преемственности местных культур до собственно кетской. Выше уже говорилось о необходимости обследования Сыма, Дубчеса, Кети, окрестностей современного Енисейска, где еще 3—4 столетия назад жили кеты. Во многих местах (pp. Кеть, Сым) сохранилась память о прежнем жительстве кетов (топонимика, предания, остатки землянок), а также кетские традиции в конструкции некоторых элементов материальной культуры.

Цель настоящей работы — дать этнографическую характеристику хозяйства, культуры и быта кетов конца XIX—начала XX в., ввести в научный оборот этнографический материал, собранный за 1956—1965 гг. 40

Систематическое описание важнейших сторон культуры народа представляется необходимым ввиду отсутствия обобщающей работы такого характера. Между тем этнографические данные (наряду с лингвистическими, антропологическими и археологи-ческими) являются источником для разрешения проблемы этно-генеза. С другой стороны, кеты до недавнего времени сохраняли наиболее архаичные формы производства, культуры и обще-ственной жизни, поэтому кетские этнографические материалы могут представить интерес как в более широком, общесибирском, плане, так и в теоретическом.

Исходя из этого, публикация.новых данных по кетской этнографии является в известной степени целью настоящей работы.

При описании отдельных элементов культуры делалась попытка проследить" их историю, а также сравнить их с соответствующими материалами, полученными у других сибирских народов.

Хронологические рамки обусловлены самим материалом и в основном не выходят за пределы этнографической действительности, так что изучение наиболее ранних форм шло от бытовавших у кетов в конце XIX—начале XX в.

Не все стороны кетской культуры могут быть освещены в работе равномерно. Наиболее изученной можно считать материальную культуру, хотя для определения генезиса отдельных ее элементов необходимы археологические параллели. В более общей форме дана религиозная идеология, новый материал здесь представлен в меньшей степени, что объясняется сложностью получения сведений в этой области, а также тем, что с каждым годом остается все меньше лиц, которые могли бы объяснить значение тех или иных верований, обрядов. Вопросы социальной истории рассматриваются лишь в самой общей форме.

В работе преобладают материалы, относящиеся к дореволюционному прошлому. В заключительной части основное внимание уделяется начальному этапу социалистического переустройства, периоду, ставшему уже историей.

КЕТЫ В КОНЦЕ XIX—НАЧАЛЕ XX в.

КРАТКИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ

В конце XVI в. восточным пределом присоединенной к Московскому государству Сибирской земли был бассейн Оби. Новый этап в продвижении русских на восток — освоение Енисея и прилежащих к нему территорий — относится уже к началу XVII в. Путей продвижения было несколько, и они отмечены появлением опорных пунктов — острогов.

Первый таким пунктом был г. Мангазея, выстроенный в 1601 г. в низовьях р. Таза. Оттуда русские служилые люди по речным протокам и волокам достигли р. Турухана, в устье которого в 1604 г. образовали Туруханское зимовье, и вышли на Енисей. Другой путь с Оби проходил по р. Кети, далее волоком до рек Каса или Кеми, впадающих в Енисей. Опорными пунктами здесь были остроги Кетский (1602—1605 гг., верховья Кети), Маков-ский (1618 г., в начале перехода с Кети на Кас, совр. село Маковское) и, наконец, Енисейский (1619 г., совр. г. Енисейск). Кроме того, отряды русских казаков переправлялись волоком с р. Тыма на Сым, с Ваха на Елогуй и т. д.

В числе других народов, предков современного коренного населения Енисейского Севера (энцев, нганасанов, эвенков), русские встретили и кетов, которых они называли остяками.

Одновременно с северными районами происходило освоение более южных территорий, заселенных многочисленными тюрко-язычными, самодийскоязычными и кетоязычными племенами и группами. Продвижение там шло из Кетского острога к Енисейскому и затем вверх по Енисею. В устье р. Качи в 1628 г. для сбора ясака с коренного населения и для защиты русских владе- ни! от нападения енисейских киргизов был возведен острог Красноярский.

Основная масса предков современных кетов вошла в состав Мангазейского уезда. Территория его к середине XVII в. на юге охватывала бассейн Енисея от р. Дубчеса, на востоке — бассейны Подкаменной и Нижней Тунгусок, а на севере — бассейны Пясины, Таймыра и Хатанги. Западная граница проходила по водоразделу Таза и Пура.

Кеты, как и все коренное население, были обложены ясаком, поставками пушнины. Для сбора ясака служилые люди разъезжались по ясачным зимовьям, к которым приписывалось податное население. Предки современных кетов в пределах Мангазейского уезда в XVII в. числились в Инбатском (совр. Верхне-Имбатское; упоминается в 1607 г.) и Закаменном зимовьях (по предположению Б. О. Долгих, последнее находилось близ устья р. Дубчеса; известно с 1626 г.). Позднее Закаменное зимовье было перенесено выше устья Подкаменной Тунгуски и стало называться Подкаменным или Шайхннским.

Западными соседями кетов в то время являлись селькупы и ханты (бассейн Ваха), северными — предки тундровых и лесных знцев (бассейн Таза и Турухана, долина Енисея), северо-западными (бассейн Пура) — ненцы, восточными — эвенки. В середине XVII в. в результате отхода эицев к северу верховья Таза были заняты селькупами (из Сургутского уезда), во второй половине XVII в. они уже продвинулись по Тазу и вышли на р. Турухан, а затем на Верхнюю и Нижнюю Баиху, где образовали впоследствии Баишенскую волость. В середине XVII в. в состав Мангазейского уезда вошли ненцы.

Кеты, платившие ясак в Инбатском зимовье (инбатские кеты), были записаны русскими под тремя названиями: инбаки, земгааки и богденцы. Инбаки занимали бассейн Елогуя и побережье Енисея в районе Инбатского зимовья. Это была, по-видимому, самая северная компактная кетская группа XVII в. Выше по Енйсею, в районе устья его правого притока Бахты и в низовьях этой реки, расселялись богденцы. Самой южной группой, приписанной к Инбатскому зимовью, были земшакн, жившие в низовьях и районе устья Подкаменной Тунгуски. Всего в этих трех группах, по данным Б. О. Долгих, насчитывалось до 720 человек, но эпидемия оспы (1623 г.) привела к сокращению их численности до 480 человек (Долгих, 1960, стр. 144).

Источники второй половины XVII в. (1681) среди инбаков выделяют уже следующие подразделения: собственно Инбатский род, Хонигетский, Булванский и Хентянский. Богденцы сохраняют свое название без изменения, а земшаки именуются Зашатским родом.

В конце XVIII в. известно несколько территориальных групп инбатских кетов, свидетельствующих о их постепенном продвижении вниз по Енисею (с юга на север): шайхинские, бахтинские, елогуйские, кангатовские, пиганские, нижне-инбатские, черно-островские и «остяки сургутской породы» (вероятно, среди них были селькупы). 0 Последние три группы поселились на территории, занятой в XVII в. вицами (там же, стр. 145).

В результате перемещения происходило смешение состава отдельных групп. Так, выходцы с низовьев Подкаменной Тунгуски (земшаки) составили основу нижнеинбатских кетов, они же вошли в состав кангатовской группы, где, кроме них, были потомки инбаков XVII в.; последние в основном образовали в XVIII в. группу елогуйских кетов. Потомки бокденцев и земшаков XVII в. в XVIII в. составили группу бахтинцев. Наоборот, часть инбаков в конце XVIII в. переселилась в более южные районы и оказалась приписанной к шайкинцам, предками которых явля-лись земшаки XVII в. В эту же группу вошли частично и кеты, в XVII в. числившиеся в Закаменном зимовье (там же).

Кетское население, платившее ясак в Закаменном зимовье Мангазейского уезда, объединялось русскими под общим названием -«закаменные остяки». Они и занимали бассейн Дубчеса, большую часть бассейна Сыма (кроме верхнего течения). Среди этой группы, .согласно документам XVII в., выделяются роды Бискиев (Боксиев), Илипчеев, Бунгулев. Кроме того, там же иногда платили ясак сымско-касские кеты Енисейского уезда дюканы. В XVIII в. выходцы из этой группы, называвшиеся «вороговскими», продвинулись в низовья р. Дубчеса.

Численность «закаменных остяков» (700 чел. в 1628 г.) резко сократилась к началу XVIII в. (до 40 чел.). Особенно резкое со-кращение наблюдалось в 1627—1628 гг., а также в период с 1654 по 1682 г. Главной причиной были, очевидно, эпидемии (там же,

Известно также, что часть «закаменных кетов» спустилась по Енисею в пределы инбатской группы и вошла плательщиком в соседние Енисейский, Сургутский и Нарымский уезды, слилась в бассейне Таза с тымско-караконскими селькупами (Долгих, I960, стр. 147). На опустевшей территории в бассейне Сыма, Каса, отчасти и Дубчеса поселились эвенки, перешедшие сюда с правобережья Енисея (Василевич, 1931, стр. 134).

За пределами Мангазейского уезда кеты XVII в. платили ясак в Енисейском уезде. Здесь ясачные зимовья отсутствовали, податное население было включено в так называемые окладные ясачные волости. В Енисейском уезде числилось несколько кетских волостей. Сымско-Касскую волость (до 1623 г. существовали раздельно Сымская и Касская волости) составляли кеты-дюканы, живпше в низовьях Сыма и Каса и на побережье Енисея, в районе их устья (как уже говорилось, предки кетов Сымско- Касской волости XIX в.).

Перечисленные группы Мангазейского и Енисейского уездов и охватывают то население XVII в., в котором можно видеть непосредственных предков современных кетов. Остальные кето-язычные группы того времени, чьи выходцы несомненно находились в составе упомянутых выше предков данной народности, в течение последующего времени вошли в состав других народов и племен и перестали существовать самостоятельно.

Южнее кетов-дюканов, в районе Енисейского острога, жили так называемые кузнецкие кеты, а у слияния Ангары и Енисея — близкие им кипанцы (кинильцы), составившие в 1623—1628 гг. единую Кузнецкую волость. В том же Енисейском уезде платили ясак кунгопцы и кадцы (Долгих, 1960, стр. 186—189), кетоязыч- ное население Натско-Пумпокольской волости, расположенной в верховьях Кети. В верховьях Кети и истоках Кеми значились три очень малочисленные волости (роды или большие семьи): Ямышская, Макуцкая и Кемских вершин. Население среднего и нижнего течения Кети XVIII в. было селькупоязычным, но встречались фамилии и кетского происхождения, например Коргет Кизин (там же, стр. 92). Большинство кетоязычного населения верхней Кети забыло свой язык и перешло на селькупский к середине XIX в. Однако какая-то группа с Кета перешла на Енисей и слилась с сымскими кетами (об этом говорят предания и этноним Тымдыгет, где там — название Кети, гет — «человек»).

Среди множества разноязыких родо-племенных групп и народностей, встретившихся русским в бассейне Среднего Енисея, кеты известны под названием аринов, коттов, асанов, ястынцев, буклинцев (байкотовцев), тинцев, кайдинцев и т. д. Кетоязычность всех этих групп была установлена учеными-путешественниками XVIII в. (Д. Г. Мессершмидт, П. И. Страленберг, Г. Ф. Миллер, П.-С. Даллас, И. Г. Георги) и подтверждена в середине XIX в. исследованиями М. А. Кастрена. Однако уже исторические документы первой половины XVII в. отражают наличие языковой общности, родственных связей между отдельными группами. Об этом свидетельствуют материалы, выявленные и опубликованные Л. П. Потаповым и Б. О. Долгих: использование русскими аринов в качестве переводчиков при походе к коттам, бегство кузнецких кетов от эвенков к аринам под Красноярск, родственные отношения между кетоязычными группами верхней Кети и енисейскими аринами и т. д. (Потапов, 1957, стр. 74, 80; Долгих, 1960, стр. 99).

Эта общность сохранялась к XVII в., несмотря на чрезвычайную раздробленность отдельных кетских групп, вызванную сложной политической ситуацией, сложившейся здесь. Большинство южных кетов к приходу русских находилось в долголетней политической и экономической зависимости от енисейских киргизов и других тюрко- и монголоязычных соседей. Исторические документы свидетельствуют о значительных перемещениях кетов вместе с тюрко- и самодийскоязычными группами, участии их в общих военных действиях и т. д. Длительная совместная историческая жизнь закрепляла политические отношения слиянием языка и культуры. Все это вело к растворению малочисленных кетских групп в иноязычной среде, и прежде всего тюркской (Потапов, 1957).

Указанные процессы уже имели место к моменту появления русских, о чем говорит, в частности, то обстоятельство, что одни из кетоязычных групп в документах XVII в. именовались «остяцкими волостями», а другие — «татарскими улусами» (то и другое в значении окладной ясачной единицы).

Исследователи XVIII в. зафиксировали завершение процессов языкового и культурного слияния кетов с соседним населением. При Г. Ф. Миллере и И. Г. Гмелине (30-е годы XVIII в.) арины не отличались от тюркоязычных качинцев, свой язык в то время помнили лишь некоторые старики. Асаны к этому времени почти полностью растворились среди эвенков и русского крестьянства. Байкотовцы (буклинцы, буктинцы) еще говорили по-коттски, но уже к XVIII в. И. Г. Георги отмечал, что буктинцы не отличаются от качинцев, а котты, как и кетоязычные яринцы, сблизились с русским крестьянством и теми же качин- цами. Котты дольше других, до второй половины XVIII в., сохраняли свой язык, но в середине XIX в. М. А. Кастрен встретил лишь 5 человек, говоривших по-коттски.

Кетские элементы приняли участие в формировании хакасов, северных алтайцев, шорцев, тувинцев, о чем свидетельствует существование у них этнонимов (в основном родовых) кетского происхождения. (Потапов, 1953, стр. 155, 1957, стр. 180, 216, Долгих, I960, стр. 236; Вайнштейн, 1958, стр. 92—93, 19Ы, стр. 22).

Изучение этих материалов представляет большой самостоятельный интерес. Здесь же хотелось отметить, что некоторые названия южных кетов, восходящие к родовым самоназваниям, обнаруживают сходство с родовыми этнонимами северных кетов. Так, например, название «буклинцы» (бохтинцы и особенно Вик-TjiH П.-С. Палласа), возможно, аналогично наименованию Боедец (богденцы) северных кетов.

Буклинцы (бохтинцы), по-видимому, представляли собой родовые группы, входившие в состав и коттов, и аринов; еще при Миллере буклинцы говорили по-коттски. Б охтинская волость была известна как соседняя асанам (коттам) и неоднократно числилась в составе Аринской земли.

Название Улеготского улуса коттов XVII—XVIII вв. можно сравнить с родовым этнонимом Ул’гыт северных кетов.

Коттское название аринов — Тпаппа"чеен (Дульзон, 1961а, стр. 158) — сопоставимо с Ka-deai] (мн. ч.), Kanas-ket (ед. ч.), записанным М. А. Кастреном у северных кетов в значении «енисейские остяки» (Castren, 1858, стр. 166). В том и другом случае, очевидно, имеет место не самоназвание, а родовой этноним, сходный с Дэн’тан северных кетов.

Наличие в составе северных и южных кетов одних и тех же родовых этнонимов является еще одним доказательством их единства.

Обратимся, однако, снова к Мангазейскому уезду, коренное население которого (в том числе и предки современных кетов) в 30-х годах XVII в. было окончательно присоединено к России.

В присоединении и хозяйственном освоении новых районов основную роль сыграло проникновение сюда русского населения (главным образом из Поморья). На первом этапе этот процесс носил характер стихийного промыслового предпринимательства, но уже с 1640 г. большинство жителей — переселенцы. 28 Рассе- леяие происходило в соответствии с хозяйственным укладом последних и природными условиями их жительства. В северных районах края, в зонах тундры и тайги, обосновались выходцы из северных районов Поморья. И здесь они продолжали вести промысловое хозяйство, основными отраслями которого являлись охота и рыболовство. Наоборот, сельскохозяйственное населе-ние Енисейского края (территория к югу от Енисейска) составили уроженцы центральных областей русского Поморья. В районах, где складывалось земледельческое хозяйство, процесс образования русского оседлого населения протекал быстрее, чем в северных, промысловых, районах, где не возникало и крупных населенных пунктов. На всем протяжении современного Туруханского района на расстоянии 20—30 км друг от друга были образованы почтовые станции (станки), состоящие первоначально из одного-двух домов. Постепенно вокруг них селилось русское промысловое население, но до конца XIX в., за исключением нескольких деревень (Ворогово, Верхне-Имбатское), населенные пункты были очень малочисленны. 24

Одновременно со служилыми и промышленными людьми в населенных пунктах появлялись торговцы. Енисейские и мангазей- ские купцы снабжали кетов и других коренных жителей медными котлами, топорами, тканями и готовой одеждой. С конца XVII в. снабжение северных промысловых районов почти целиком шло из более южных областей края.

Торювые и обменные отношения стимулировали развитие тех отраслей хозяйства коренного населения, которые стали товарными, и прежде всего пушного промысла. Кеты научились у русских пользоваться новыми ловушками, постепенно происходило внедрение огнестрельного оружия. Однако эти процессы протекали крайне медленно в силу особо низкого экономического уровня народа (даже по сравнению с соседним коренным населением — эвенками, ненцами и т. д.). Одной из причин такого положения могло быть и то, что до конца XVIII в. главное значение на рынке имел соболь, распространенный преимущественно на территории эвенков (бассейны Подкаменной и Нижней Тунгусок). Добываемая кетами белка и другие мелкие пушные животные были очень дешевы.

Часть добытой пушнины кеты сдавали в качестве ясачной повинности, другую отдавали «торгующим» в обмен на продукты, боеприпасы и прочие товары. Выплата ясака до начала XX в. оставалась натуральной. В торговле у кетов также обменные отношения преобладали над денежными до самого начала социалистического переустройства.

Отрезанный от центральных районов Туруханский край, глухая провинция, место ссылки, где не только среди коренного, но и основной массы русского населения царили бедность, болезни, невежество, являлся прекрасной ареной для произвола торгового капитала. Вся административная и судебная власть в крае была сосредоточена в руках пристава, на станках заправляли торговцы и смотрители казенных хлебозапасных магазинов.

И более других жителей края страдали кеты. Все побывавшие в конце XIX—начале XX в. на Туруханском Севере отмечали их ужасающую нищету, обездоленность и вымирание.

Административно кеты с XVIII в. объединялись в волости (управы), возглавлявшиеся старшиной («князцом»). ’ В официальных документах и научной литературе конца XIX—начала XVIII в. волость (управа) обычно называлась родом, а глава ее — родовым старостой, хотя каждая из волостей объединяла представителей разных экзогамных родов и родовых групп (Латкин, 1892, стр. 130; Еленев, 1893, стр. 75; Тугаринов, 1927, стр. 2).

Старшину волости (куй, кий) выбирали раз в три года на общих сходках (сугланах); последние обычно приурочивались к весенним и осенним ярмаркам. Однако выборность была чисто формаль-ой. Как правило, кандидатуры назначались русской администрацией; главное условие — знание русского языка. Основной обязанностью избранника был сбор ясачных податей и долгов «в казну» за взятые из хлебозапасных магазинов продукты и боеприпасы. В случае невыплаты долг раскладывается на всех членов волости по принципу круговой поруки.

Старшине предписывалось и осуществление некоторых судебных функций (например, наказание за неуважение к старикам, разрешение территориальных споров). При решении этих и некоторых других внутренних вопросов старшина опирался на так называемый родовой совет, который составляли главы отдельных семей и семейно-родовых групп.

На сходках также выбирали людей для отправки пушнины в Енисейск и для доставки товаров в запасные магазины.

Таким образом, волостное управление, являвшееся искусственно созданной административной единицей, несло в себе некоторые черты родовых отношений- Этому способствовал тот факт, что волость была административным выражением реально существовавшей территориальной группы, значительная часть населения которой связана кровным родством и родовыми отношениями.

Вопросы общественного устройства (и прежде всего связанные с проблемой рода у кетов) в настоящей работе затронуты лишь попутно. Однако, в связи с тем что многие черты родовой организации проявляются при рассмотрении некоторых социально-экономических сторон жизни народа (отношений производства и распределения, пользования угодьями и орудиями труда, наследования и т. д.), семейных отношений и особенно идеологии, представляется необходимым здесь предпослать некоторые самые общие сведения по данному вопросу.

Все кетское население в конце XIX—начале XX в. жило семьями, большими (до 40 чел.) и малыми (3—7 чел.). Кеты считают, что их фамилии происходят от имен (ирозвищ) предков, например: Лама — Лямич, Имла — Имляковы, Коуэт — Когоновы, Баллна — Балнины (Балдины) и т. д. Некоторые фамилии были топонимического характера и отражали прежнее расселение группы: Кетских (кетск. Тымдец — «люди с Кети»), Фамилия могла отражать и родовое самоназвание (от родового этнонима Ул’гыт, Ол’гыт, по-видимому, произошла фамилия Уленевы, Олоновы).

Несколько больших и малых семей, связанных кровным родством по отцовской линии, составляло родовую группу (патронимию). Члены такой патронимии могли жить вместе и разбросанно, иногда они входили в разные волости. Члены родственных семей, живших в пределах одной территории (волости), были связаны постоянно общей производственной жизнью, отношениями коллективизма и взаимопомощи. Мужчины одного поко пения называли друг друга бисебо - «брат» (звательная форма), а все вместе они объединялись под названием бис нимдец «бдатья»* Так же именовали родственников, живших за пределами famot территории. С последними связывало чувство кровного родства экономические же отношения проявлялись лишь в периодических подарках и длительном пребывании у них в гостях (угодья при этом использовались совместно), но эти отношения га были постоянными, они могли прерываться на много лет или отсутствовали составлявшие кетское население Подкаменнотунгусской, Верхне-Инбатской, Нижне-Инбатскои и Карской волостей, входили в одно из двух экзогамных объединении (;кус’хууотпыл"): Боедэ]гет (Боцдэдец) и Ьэн тан (Ьэн д j) или в одно из подразделений этих объединении. Кониц^под газпеление Бокдэ1гет) и Ол’гыт (подразделение п,эн тан). оти ShL ш „окумен™, XVII ». . качестве названия отдельных кетских групп (см. выше). Этнонимы К,ониц и О л гыт ГК № XIX—-начале XX в. были более распространены среди северных групп (Нижне-Инбатская и Карасинская во составе самой южной волости (Сымско-Касскои) с конца XVIII в. прослеживаются родовые этнонимы Кэнденг и Ульденг, видимо, однозначные К,эн’тан и У л дец, (Ул_гыт) се верных групп ^сонца XIX в. (Долгих, 1950 стр. 95 Оэтой, в частности, свидетельствует и отмеченное Б. О Долгих обстоя тельство, что сымские Кэнденг не заключали браков с инбат- скими Кэнтаденг. Цэн’тан и Ул’дец, как уже говорилось, составляли одно экзогамное подразделение. По-видимому, на Сыму прежде жили и представители другой экзогамной половины: на это указывает самоназвание патронимии Бунеевых (род Бок тгет или Цониц) - Сымден (сымские люди). Самостоятельные экзогамные группы составляли, вероятно, кеты, пришедшие с Кети, по фамилии Кетских (Тымдыдек;), а также Имляковы,

Савенковы — ассимилированные кетами селькупы. Территориальное название этой группы, видимо, Хайбаден.

Таким образом, в составе каждой территориальной группы были представители обеих экзогамных половин. Общее экзогамное самоназвание являлось для них свидетельством одного происхождения и признаком невозможности брачных отношении. Оно давало право на совместное пользование промысловыми угодьями и коллективными ловушками (например, котцами). Но осуществлялось это право в конце XIX—начале XX в. практически только внутри каждой отдельной территориальном групп. Значительно более ярко представление об общности происхождения всех членов данного экзогамного подразделения отражалось в идеологической сфере. Территориальное различие тут не имело значения. Все К,эн’тан, равно как и Боадэ]гет (независимо от того, жили ли они на Подкаменной Тунгуске или Куренке), зн:али.своих легендарных шаманов; их связывала вера в общих семейных покровителей (культы огня и алэлов) и предков, а также запрет ном союзе с семьями противоположного рамного ния, с которыми ее объединяли отношения свойства и по производственные связи.» Количество соседящих на стоибище семей регулировалось характером производственной деятельности в тот или иной промысловый сезон.

Курейские Пешкины жили в постоянном соседстве с Ламбиными. Среди курейских кетов исключение составляла более обособленная группа Серковых (Ол’гыт). Они помнили свою принадлежность к Дэн’тан, но кровными родственниками считали только Серковых. Эта группа представляла собой разросшуюся семью, которая в условиях территориальной изоляции приняла характер самостоятельного рода. Тому способствовала и определенная хозяйственная обособленность Серковых — относительно большое для кетов количество оленей, требовавшее специальных кочевок.

Таким образом, в конце XIX—начале XX в. главной сферой проявления прежних родовых отношений оставались родовая солидарность и религиозные верования. Постоянные социально-экономические и производственные связи между сородичами осуществлялись почти исключительно в пределах каждой отдельной территориальной группы. Но и здесь родовые отношения тесно переплетались с отношениями соседскими, территориальными.

Е.А. Алексеенко

Из монографии «Кеты. Историко-этнографические очерки», 1967

Центром пакулинской группы недавно стал приенисейский пос. Вакланиха (вместо пос. Пакулихи), но основными угодьями остается бассейн р. Пакулихи.

При переписи 1959 г. небольшая группа кетских (р. Кеть, село Маковское) и сымских (р. Сым, пос. Сым) селькупов была ошибочно записана «кетами». Ошибка произошла от того, что этноним селькупа (самоназвание северной группы) не привился среди южной группы этой народности, местные же самоназвания были забыты, и до 1959 г. селькупы назывались «остяками». А так как старое название кетов было «остяки», селькупов записали «кетами».

В Турухаиском районе до настоящего времени употребляется неправильное название народа — кето (звательная форма от слова кет). Одно время это название вошло и в литературу (Финдейзен, 1929).

Необходимо подчеркнуть, что этнонимы такого рода представляют собой название одной группы другой и, как правило, не являются самона-званием. Это обстоятельство надо иметь в виду при анализе этнонимов, известных из ранних источников, и выявлении родовых самоназваний.

Селькупы называли кетов конак. Возможно, этот этноним происходит от родового самоназвания кетов Johhij. Представители рода онш были непосредственными соседями северных (баишенских и туруханских) селькупов. Б. О. Долгих (устное сообщение) предполагает, что это название может быть связано о селькупскиш кашне — «берег» (ср. наименование части кетов — «береговые»). В источниках XVIII в. этноним кдннщйннг записан в качестве самоназвания кетов (Дульзон, 1961а, стр. 176).

Ср. с легендарными тыстадг, нападавшими на кетов (Анучин, 1914, стр. 4). Общим названием остяков у енисейских эвенков было дяндри (по-ви- димому, от кетского дец — «люди»), но отдельные группы имели и самостоятельные наименования: дюкун, дюкундри (выдра) — сымские кеты; нюмнякан, нумнякиль (гуси) — елогуйские; кетпан, кеткар —. выходцы с Кети (Василевич, 1931, стр. 134; Долгих, 1950, стр. 92).

Ненцы называли енисейских кетов "енся’хаби в отличие от тазовских

селькупов (тасу"хаби) и обских угров (хаби). Термин хаби имел также само-стоятельное значение — «раб», «невольник», «зависимый» (Хомич, 1966, стр. 23). Общность названия для разноязычных народов свидетельствует, видимо, об одинаковых исторических судьбах (преимущественном подчинении их предкам современных ненцев при военных столкновениях); ненцами, по-видимому, была подмечена и определенная культурная общность этих народов (вспомним также общее русское название — остяки — для хантов, селькупов и кетов), вызванная историческими связями и сходными условиями жизни.

О значении материалов Г. Ф. Миллера для кетского языкознания - см.: Вдовин, 1954; Дульзон, 19646.

Рукописные путевые заметки ученого, сделанные им во время переезда из Томска в Красноярск, частично приведены в книге Л. П. Потапова (1957),.

Есть, однако, основание предполагать, что предание А. Степанову было рассказано селькупским старшиной, о чем свидетельствует селькупский компонент куб (куп — Е. А.) — «человек» в этнониме Тшвотшибыкубы мн. ч.).

Трижды, в 1894, 1895 и 1898 гг., через весь Туруханский край проплыл на лодке географ В. С. Передольскии. Поездки были организованы на его личные средства. Передольскому принадлежат беллетристические очерки о быте кетов (1908). В печатных и публичных выступлениях Передольскии пытался обратить внимание на крайне тяжелое положение этого народа, его вымирание. Он организовал судебные процессы против наиболее зверствовавших в крае торговцев, добился через губернатора выделения хлеба из запасных магазинов нескольким семьям. Однако Передольский понимал, что в условиях существующего режима все эти временные меры не могли ничего изменить.

В настоящее время участники экспедиции подготовили сборник, посвященный лингвистическим вопросам кетского этногенеза.

В составе отряда работали антропологи Ю. Д. Беневоленская, И- И. Гохман, Г. М. Давыдова, В. К. Жомова, препаратор В. И. Гохман; фотограф В. И. Платонов.

Р. В. Николаев (1963а, стр. 130) отмечает, что, по мнению А. П. Окладникова (1957, стр. 54), территория распространения этой керамики совпадает с территорией расселения предков финно-угров (в частности, само- дийцев). О культурных связях между обским и енисейским населением в I в. до н. э. и начале н. э. свидетельствует очень интересное ажурное медное изображение дося, полученное С. И. Вайнштейном у местного населения пос. Суломай (19516, рис. 2, стр. 5—6). Оно однотипно характерным кулайским находкам Среднего Лриобья (Мягков, 1927, 1929; Ураев,

МАЭ и ГМЭ (Ленинград), ККМ, ГАКК, ЕГА. Иллюстративный материал (фото), не отмеченный ссылками, собран участниками Туруханского отрада и хранится в МАЭ; рисунки и чертежи выполнены А. И. Крыловым, Т. Л. Юзепчук, К. Б. Харитоновой, Л. Л. Левизи, В. А. Быковым.

Сведения по истории освоения Енисейского края см.: Фишер, 1774; Пестов, 1833; Третьяков, 1869; Латкин, 1892; Чудновский, 1885; Будян-кий, 1893; Тарасенков, 1930; Потапов, 1957; Долгих, 1960; Сериков, 1962.

В конце XIX—начале XX в. территория бывшего Мангазейского уезда (уезд еще в XVIII в. даже после перенесения в 1668 г. его центра на место Туруханского зимовья по старой памяти назывался Мангазейским) обычно именовалась Туруханским краем. Административно Туруханский край входил в Енисейскую губернию. В начале XX в. центром края стало село Монастырское (на месте слияния Нижней Тунгуски и Енисея), переименованное в Туруханск (официально его называли Ново-Туруханском в отличие от прежнего центра, который с этих пор зовется Старо-Туруханском). В ос-новных своих границах территория бывшего Мангазейского уезда про-существовала до 1930 г., когда уже от Туруханского района Красноярского края отделились Таймырский и Эвенкийский национальные округа: В 40-х годах долина р. Таза была включена в состав Тюменской области.

Ваишенские селькупы были связаны с кетами постоянными соседскими и взаимобрачными отношениями, что было отмечено еще в середине. XIX в. Кастреном, а затем и другими исследователями.

5 Б. О. Долгих считает инбаков, богденцев и земшаков XVII в. племенной группировкой (1950, стр. 87; 1960, стр. 182), что подтверждается также общим для них (имбатским) диалектом (Кастрен, 1860; Дульзон, 19646). Согласно Б. О. Долгих, инбаки составляли одну экзогамную половину, а земшаки и богденцы — другую. Название рода Хентянскии прослеживается в современном родовом этнониме К, эн’таи (см. стр. настоящей работы). Потомками Вулванского рода XVIII в. были, видимо, фамилии Булэпэнгит (Тыгановы; Долгих, 1934), Буленгит (Корсаков, 1941, стр. 108). Этноним* богденцы восходит к родовому _ самоназванию Бокдэдеч, сохранившемуся до наших дней. Земшаками Х\Н в., повидимому, назывались предки будущего рода К,онш5, выделившегося из Бок;- дэ]гет.

Потомками этих кетов явились основные территориальные группы и образованные в соответствии с ними волости (управы), существовавшие до начала XX в: Подкаменнотунгусская, Верхне-Инбатская, Нижне-Ин-

Б. О. Долгих «закаменных остяков» считает племенной группой наряду с инбатскими и сымско-касскими дюканами (1950, стр. 87; 1960, стр. 148, 149), а их наименованием — Кайвоядын, восходящее к Xaiea^-Ket (ед. ч.) М. А. Кастрена (Долгих, 1958, стр. 171). Этноним Xaj6ai|, Xaj6aip;ei5 сохраняется до наших дней. В нереводе он означает «люди гористой (xaj, i}aj — «яр») земли». Так, в частпости, называют кетов Имляковых, Савенковых, но это пе их самоназвание. Возможно, данный термин объединял территориальную группу кетов и селькупов, живших на р. Дубчесе.

Потомки этих кетов в XVIII—XIX вв. входили в Сымско-Касскую волость Енисейского уезда, а в настоящее время живут в поселках Ярцево (Енисейский район) и Ворогово (Туруханский район). Северные кеты выделяют их под особым названием юги (дюгунъ). Сымские эвенки (их предки поселились на Сыму после кетов) называют их дюкун, дюкундри (общее на-звание для кетов у эвенков дяндри). По-видимому, этноним юг, юги (ёхонъ, дюгунъ, дюканы) происходит от племенного самоназвания носителей сымского диалекта кетского языка.

Сымские эвенки до наших дней сохранили воспоминание о страшном море среди кетов, когда в землянках не оставалось ни одного живого, а лодки, на которых пытались спастись люди, выплывали с притоков на Енисей ни-кем не управляемые, полные трупов.

Очень важным для изучения общественного строя кетов в прошлом является раскрытие содержания того или иного названия кетских волостей и других этнонимов, известных из ранних источников. Они давались по месту жительства группы, имени ее главы, самоназванию или названию ее соседним населением и т. д. За этими терминами могли стоять родо-племенные, территориальные и семейные группы, точное определение которых возможно только в каждом отдельном случае. Большое место изучению этих вопросов уделяли Б. О. Долгих (1950, 1960) и Л. П. Потапов (1957), однако здесь еще требуется дальнейшее специальное исследование.

Небольшая группа кетов с верховьев Сыма платила ясак в Сургутском уезде. Среди этой группы был, например, Лефиякет Даншян (Долгах, 1960, стр. 86). Возможно, его потомками явились кеты Лешшшвы, числив-шиеся в составе Сымско-Касской волости с конца XVIII до конца XIX в. ГАКК, ф. 198, on. I, д. 2; ф. 427, on. I, д. 1, л. 18; ф. 725, on. I, Д. 2). Известен также кет Ловенк Тапаев среди кузнецких кетов (Долгих, labu, стр. 188). Часть верхнесымских кетов, по-видимому, ушла на Таз, где слилась с селькупами, о чем, как было отмечено Б. О. Долгих, свидетельствует селькупская фамилия кетского происхождения: Дедегит (там же, стр. оо). В составе Тымской волости Сургутского уезда еще в 1828 г. числился остяк Молгетов (ГАКК, ф. 182, on. I, д. 19, л. 1).

Изучение материалов, относящихся к этим некогда кетоязычным группам, представляет огромный интерес как для выявления ранних этнических процессов, так и непосредственно для кетского этногенеза и должно стать темой специальных исследований. В рамках настоящей работы сведения о них приводятся лишь в сравнительном плане.

Возможно, выходцами из кипанцев были кеты Чипкан (Чипкановы), встреченные Кастреном среди сымской группы (Долгих, 1950, стр. 95).

Следы кетского влияния обнаруживаются в некоторых элементах ма-териальной культуры современного русского населения села Маковского (в окрестностях бывшего острога, по историческим документам, жили кунгопцы; Потапов, 1957, стр. 74; Долгих, 1960, стр. 188): у них до сих пор бытуют ручные нарты характерной кетской конструкции, а также шалаши из гнутых прутьев. Дорусское население Кети старожилы называют «чудью» и связывают с ним топонимику (совр. Пировский район), старые захоронения (Тарховский бор) и остатки землянок. Сохраняются легенды, что чудь, не желая подчиниться русским (в других вариантах — татарам), подрубала опорпые столбы своих землянок и оказывалась заживо погребенной. То же самое рассказывают в Сухобузимском районе близ Красноярска (территория прежнего расселения кетоязычных аринов). Там с чудью связывают многочисленные большие курганы (вероятно, татарские), принимая их за засыпанные жилища. Основой для легенд, возможно, послужили особенности захоронения у тагарцев: срубные погребальные камеры с большим количеством костяков (Николаев, 19636).

В отличие от названных выше групп Мангазейского и Енисейского уездов, ближайших предков современных кетов, их условно можно называть южными. Котты и асаны расселялись к востоку от Енисея, выше устья, Ангары (pp. Усолка, Она, Кан), арины — в долине Енисея, преимущественно к северу от Красноярского острога. В правобережье, против острога, жили ястынцы, в верховьях Енисея — яринцы и байкотовцы (буклинцы) и т. д. (Долгих, 1960, карта).

Потомками эвенков, в состав которых вошли асаны, были эвенки.пода Кима, переселившиеся во втором десятилетии XVIII в. на Сым (Долгих, 1960, стр. 206). Современные сымские эвенки обнаруживают некоторые черты сходства с кетами (см. ниже).

К этому же этнониму, по-видимому, восходят названия Бокчетаев улус, Погурская волость, населением которых были бртлшды (Долгих, 1960 стр. 233, 236). Интересно, что южные бохтинцы XVII в. сохранили свое"название в наименовании села Бахты, расположенного выше Красно-ярска. Северные бокденцы XVII в. дали такое же название притоку Енисея /р. Бахта), впоследствии в устье реки появился станок Ьахта (см. также. Потапов, 1957, стр. 92—93).

О единстве коттов и асанов уже писал Б. О. Долгих (1960, стр. 296).

Об этом же говорят общее самоназвание коттуен (Дульзон, 1961а, стр. 158, 170), а также сведения ученых XVIII в., что асанами коттов называли арины и эвенки (Klaproth, 1823, стр. 158; см. также: Потапов, 1957, стр. 136). По-видимому, одна из коттских групп имела самоназвание ас (аз), и оно было перенесено (эвенками, кетами-аринами и русскими) на часть коттов. Может быть, к группе ас восходят и так называемые ашкиштымы (азкиштымы), кето- язычность которых установлена Палласом (1788, стр. 523) и которых еще в XIX в. выделяли в особую группу среди соседнего тюркоязычного населения (Патканов, 1912, стр. 65). Любопытно отметить, что среди старожилов дер. Остяцкой (ниже г. Енисейска) есть семьи Киштымовых. Они до наших дней сохранили память о прежнем жительстве здесь остяков. Архивные материалы свидетельствуют о браках Киштымовых с кетами (ГАКК, ф. 394, on. I, д. 17, л. 118). В составе киргизов отмечены родовые подразделения асан и рсбн (Абрамзон, 1946, стр. 3; см. также: Hajdu, 1953, стр. 93).

Улеготский улус (род Улюгут) был известен с начала XVIII до середины XIX в. среди так называемых коттов-корчунов, подвергшихся бурятизации (Долгих, 1960, стр. 256).

в 1623 г. в Енисейский уезд платил ясак «аринский мужик» Тап (Тапа). Сородичи его, Тапаевы, зафиксированы в 1629 и 1631 гг. в составе Кузнецкой волости. Тапковы были известны среди потомков земшаков (род Конин) в составе Верхне-Инбатской волости (Долгих, 1950, стр. 95). Группа Танковых, переселившихся на Дубчес, подверглась уже в XIX в. влиянию сым- ских эвенков; потомков ее в настоящее время называют «дубчесскими эвенками живут сейчас также в составе сургутинской группы.

В 1629 г. на территории Мангазейского, Енисейского и Красноярского уездов было добыто более 100 тысяч соболей (более половины из них в Мангазейском), в тот же год мангазейская таможня зарегистрировала, всего 20 шкурок белок. С конца XVII в. количество добываемого соболя в Мангазейском уезде сократилось до 1000, а беличьих шкурок в 1897 г. было сдано уже 12 480 штук. С этого времени белка становится основным

промысловым зверем, но стоимость ее оставалась незначительной (Нумеров и Павлов, 1962, стр. 141—142, 144—145).

По данным, относящимся к 1890 г., ясак равнялся 5 руб. или 40 беличьим шкуркам (Еленев, 1893, стр. 77).

Как уже отмечалось, волости соответствовали территориальным группам (что, однако, не означало постоянного пребывания всех числящихся в волости в пределах именно этой территориальной группы). В конце XIX— начале XX в. было четыре кетские волости: Сымско-Касская (Дубчесская), Подкаменнотунгусская, Верхне-Инбатская и Нижне-Инбатская. Часть северных кетов входила в Карасинскую (в основном селькупскую) волость.

ГАКК, ф. 117, on. I, д. 20, 133, 231, 235, 245, 261, 401, 402. Магазины содержали запасы муки, а также других продуктов (чай, табак) и боеприпасов на случай неурожайных промысловых лет или недостаточного завоза торговцами. Кеты числились постоянными должниками центральных магазинов — Верхне-Инбатского и Туруханского, а также их отделений — Под- каменнотунгусского, Ваишенского, Усть-Курейского и др.

" 28 ГАКК, ф. 400, од. I, д. 78, лл. 2, 6.

Обширный материал по этой теме собран Б. О. Долгих. Им готовится к печати специальное исследование, посвященное родо-племениому прошлому кетов (см. также: Долгих, 1934, 1950, 1960).

Разрастание семей (по Б. О. Долгих — родов) и выделение из них новых хорошо прослеживается с XVII в. (Долгих, 1950).

Кеты (самоназвание кето, кет - «человек», мн. ч. денг - «люди», «народ»; ранее применялись этнонимы остяки, енисейские остяки, енисейцы) - малочисленный коренной народ Сибири, живущий на севере Красноярского края. Используют кетский язык, который относится к группе енисейских языков.

Широко расселены в нижнем течении р. Енисей. Больная часть кетов живет в Туруханском районе Красноярского края, расселяясь в виде компактных групп по притокам Енисея Елогую, Сургутихе, Пакулихе, Курейке. Подкаменнотунгусская группа pacceляется на территории Эвенкийского АО. Таким образом, этническая территория кетов в бассейне Енисея простирается с юга на север более чем 1500 км.

По данным переписи населения 2002 года, численность народа - 1494 человека. Проживают в основном в сельской местности трёх районов Красноярского края (1189 чел.): Туруханском (866 кетов в сёлах Келлог, Туруханск, Сургутиха, Мадуйка и др. н. п.), Эвенкийском (211 кетов в селе Суломай и др.) и Енисейском (Сым). В посёлках Келлог, Суломай и Мадуйка кетское население - преобладающее. В начале 2000-х годов несколько десятков представителей этноса проживало в г. Красноярске.

Неоднозначной является антропологическая оценка кетов. В общей расовой классификации кеты относятся к енисейскому антропологическому типу, входящему в состав уральской расы. По всему комплексу антропологических признаков кеты являются монголоидами с несколько ослабленной степенью выраженности монголоидных черт. Обладая рядом общих признаков, по территории проживания, они обнаруживают сходство с соседними народами. Так, северные группы кетов в антропологическом плане тяготеют к селькупам, отчасти хантам и ненцам, а южная, подкаменнотунгусская, к хакасам и шорцам. В настоящее время сформулировано положение, что уральские черты кеты приобрели достаточно поздно, поэтому, енисейский антропологический тип генетически не связан с уральской расой и может быть выделен в самостоятельный систематический ранг. Но данная позиция является дискуссионной.

Кетский язык в лингвистической классификации занимает изолированное положение. Он входит в енисейскую языковую семью, в которую, наряду с кетским, включаются языки зафиксированных в ХVIII в. в верховьях р. Енисей, а ныне ассимилированных, аринов, асанов, котов и некоторых других народов. Лингвистические связи енисейцев прослеживаются в отношении тюркских и самодийских языков. Современный кетский язык делится на два диалекта: имбатский, объединяющий ряд говоров территориальных группировок кетов (курейский, елогуйский и т.д.) и сымских, сохранившийся у неболъшого числа кетов.

Современные кеты являются потомками одного из так называемых енисейскоязычных народов, или даже единого енисейскоязычного народа, в прошлом жившего в Южной Сибири. Это арины, асаны, яринцы, байкотовцы и котты, которые в течение ХVIII – ХIХ вв. были ассимилированы окружающими их народами. Так, енисейские компоненты принимали участие в формировании отдельных групп хакасов (качинцы), тувинцев, шорцев, бурят. Миграционные процессы, которые в Южной Сибири были связаны с этнополитической историей тюрок, коснулись и енисейские народы. Начало переселение предков кетов связывается с IХ – ХIII вв., что привело к оседанию немногочисленных групп кетоязычного населения по берегам Енисея и его притоков. Именно здесь, в контакте с хантами и селькупами, а затем и с эвенками, сформировалась самобытная кетская культура.

Этническая культура кетов сформировалась на основе хозяйственно-культурного типа таежных охотников и рыболовов Южной и Западной Сибири и имеет много аналогий с обликом культуры селькупов, хантов, северных алтайцев, шорцев. Это землянка со специфическим отопительным устройством - чувалом, распашная одежда, скроенная из одной шкуры, лыжи и ручная нарта. Сходными, являются многие технические приемы и технологии обработки различных материалов, способы промысла животных. В культуре кетов, которые расселяются по притокам Енисея, большую роль играет рыбная ловля, являющаяся основным видом хозяйственной деятельности в летнее время. На Енисейском Севере кеты освоили транспортное оленеводство, вместе с которым в их культуру проник ряд элементов оленеводческого обихода: одежда, олений транспорт. Южная, подкаменнотунгусская группа кетов оленеводства не знала. Наряду с выше перечисленными чертами кетской культуры, которая восходит к северной охотничье-рыболвецкой традиции, в ней присутствуют явления, относящиеся к кругу скотоводческих культур. Это распашная длиннополая халатообразная одежда, штаны, по крою сходные с южносибирскими типами, некоторые виды обуви, элементы конструкции чума, ряд пищевых традиций.

В культуре кетов выделяется несколько типов жилищ. Полуземлянка - основная разновидность постоянного жилища. В плане квадратная, имела деревянный каркас, который сверху покрывался расколотыми бревнами, ветками и дерном. Отапливалась при помощи разновидности очага - чуваша. На нем же готовится пища.

Чум - универсальное жилище. Особенностью кетского чума является набор и характер соединения основных шестов. Их два, один вставляется в развилку второго. Затем ставилось еще 5 шестов. Изнутри эта конструкция скреплялась деревянным обручем. Покрывается тисками из бересты, или оленьих шкур.

В качестве временных, использовались каркасные постройки из гнутых прутьев. Покрытием таких построек служили ветки береста.

В летний период на рыболовных угодьях в качестве жилища могла использоваться дощатая лодка-илимка грузоподъемностью до 4 тонн. На илимке из гнутых прутьев делалась каюта, покрытая берестой.

Источники: www.ethnos.nw.ru, ru.wikipedia.org

Большинству россиян кажется естественным, что Сибирь является неотъемлемой частью нашей страны. Однако еще четыре века назад русские были чужаками на этой территории, а населяли ее коренные (кеты, ненцы, эвенки и прочие), живущие рыболовством и охотой. К сожалению, многие из них в настоящий момент находятся на грани исчезновения и уже давно утратили свои культурные традиции, язык и историю. Народ кетов относится к самым малочисленным и малоизученным коренным группам Сибири. Поэтому данному народу посвящена наша статья, проливающая свет на его жизнь и происхождение.

Кеты: кто они такие?

Кеты - народ, который проживал на территории современной Сибири еще в первом тысячелетии нашей эры. Появились они, по предположениям ученых, в результате смешения европеоидной и монголоидной рас. Антропологи долго относили их к уральскому типу, но в последнее время склоняются к версии о том, что кеты могут считаться самостоятельным енисейским типом.

Как возникло название "кеты"?

• Курейки.
• Пакулихи.
• Сургутихи.

Стоит отметить, что этническими группами живут далеко не все кеты. Народ отличается некоторой замкнутостью и обособленностью, поэтому еще до прихода в Сибирь русских первооткрывателей представители племени могли жить семьями, находясь на тысячи километров от основных поселений своего народа. В настоящее время незначительная часть кетов проживает в русских деревнях Туруханского района. Обычно кеты избегают крупных городов, но известно, что несколько групп обосновались в Красноярске.

Кеты (народ): численность

К сожалению, у ученых нет достоверных данных о том, какова была численность кетов в семнадцатом веке. Поэтому сейчас довольно сложно отследить динамику их развития. Перепись населения, проводящаяся один раз в несколько лет, позволяет делать выводы о том, насколько пагубно влияют современные условия жизни на сохранение численности этого этноса.

По данным на 2010 год кеты - народ, численность которого не превышает 1200 человек. Хотя еще в 2002 году перепись населения показывала на 300 человек, относящих себя к этой национальности, больше. Ученые связывают этот факт с тем, что большинство кетов отходят от традиций предков, постепенно теряя себя. Ведь даже язык этого сибирского народа уже является умирающим.

Язык кетов

В данный момент кетский язык - последний из богатой енисейской языковой семьи. Кеты - единственные его носители, другие народы, разговаривающие на схожих наречиях, окончательно лишились своего родного языка еще в 18-19 вв.

Уже пятнадцать лет назад ученые утверждали, что только 30 процентов кетов могут говорить на своем языке, а остальная часть народа (преимущественно молодежь) предпочитает общаться на русском.

Лингвисты с огромным удовольствием изучают хотя он и отличается сложностью и имеет три диалекта. Однако разница между ними не является слишком заметной. К сожалению, прогнозы ученых неутешительны - уже через несколько лет на Земле не останется ни одного человека, который сможет произнести хотя бы одно слово на кетском.

Национальный костюм кетов

Кеты еще в конце 18 века выделялись тем, что шили одежду из покупных материалов. Но также часто использовались шкуры диких и домашних животных. С этой целью идеально подходили олени, зайцы и белки.

Из сукна кеты шили плотные и удобные халаты с запахом и широкие штаны. Обязательным атрибутом костюма были шерстяные чулки, они доходили до колена и плотно облегали голень. Обувь преимущественно шилась из кожи и окрашивалась в разные оттенки красного.

Зимой костюм дополнялся верхней одеждой из шкур и обязательными охотничьими лыжами. Их всегда проклеивали камусом и смазывали животным жиром.

Религия исчезающего сибирского народа

Религиозные верования кетов относились к весьма примитивным. Основой религии служил анимализм, который характерен для всех народов, занимающихся охотой и рыболовством. Параллельно у кетов были некоторые представления о загробной жизни, они делили весь мир на три составляющие. Верхними пределами правило доброе божество в мужском облике, средний мир был населен людьми, а нижнее подземное царство находилось во власти злой и жестокой богини.

Быт кетов

Так как народ практически всегда обитал в тайге, то и быт его был предельно прост и удобен для охотников. Самыми распространенными были два вида жилища:

1. Чум

Он выстраивался из длинных жердей и накрывался берестой. В случае, когда необходимо было срочно поменять место жительства, чум можно было легко разобрать и перевезти.

2. Землянка

Такие сооружения редко переносились, ведь обустраивать новое жилище было весьма затратно по времени. Землянка обычно была небольшой и выстилалась берестой со свежими пихтовыми ветками. Внутри кеты устанавливали несколько столиков из березы, за которыми питались члены семьи.

Практически вся изготавливалась из березы или рога, в основном это были чашки, поварешки и некое подобие пиал для бульона. На рыбалку кеты отправлялись на легких лодках, изготовленных из выдолбленного дерева. Иногда использовались большие суда, которые могли принять на борт до четырех тонн груза.

Для зимы охотники изготавливали волокуши и нарты, в ход шло дерево и шкуры оленей. Такой способ позволял доставить до поселка иногда до пяти туш животных одновременно.

В настоящее время историки и лингвисты активно изучают кетов, но даже старики не могут открыть ученым многие из своих традиций по причине незнания. Уже много лет назад народ фактически потерял свои корни и в ближайшем будущем может полностью исчезнуть как отдельная этнографическая группа.

Самоназвание "кето", "кет" ("человек"), во множественном числе "денг" ("люди", "народ").Ранее применялись этнонимы остяки, енисейские остяки и енисейцы.

По данным переписи населения 2002 года, численность народа составила 1494 человека. Проживают в основном в сельской местности Туруханского, Эвенкийского и Енисейского районов Красноярского края.

В период советской власти шло разрушение традиционного образа жизни. Хозяйственные реорганизации (колхозы и промхозы, организация поселков с переводом на оседлость и последующая ликвидация отдельных из них) привели к сокращению роли кетов в охоте и рыболовстве, утрачено оленеводство. Сокращение уникального производства, опыта предков, материальных и духовных ценностей приводило к деформации национального самосознания. В настоящее время в растет интерес кетов к своему историческому прошлому национальной культуре. Восстановлено прерванное в 30-е годы ХХ века преподавание кетского языка в школах. Созданы букварь и другие пособия на кетском языке. Предпринимаются меры по организации сельских музеев и культурных центров.

Язык

Кетский язык является последним живым представителем енисейской языковой семьи. Другие родственные языки (пумпокольский, аринский, ассанский) исчезли еще в XVIII-XIX веках вместе с их носителями.

Высказываются предположения, что енисейские языки находятся в отдаленном родстве с адыго-абхазскими, нахскими (чеченский, ингушский) и сино-тибетскими (китайский, тибетский) языками.

В кетском языке выделяется три диалекта: северный, центральный и южный, последний в свою очередь подразделяется на говоры елогуйский и подкаменнотунгусский. Фактические различия между ними невелики.

В 1930-е годы кетами использовался алфавит на латинской основе, который был заменен В 1980-е годы на новый алфавит на основе кириллицы.

С середины XX века наблюдается процесс утраты народом своего языка. В настоящее время менее 20% кетов в возрастной группе от 50 лет и старше считают кетский родным. Число носителей, по оценкам специалистов, не превышает 150 человек. При этом в Красноярском крае владеют кетским языком по переписи 2002 года из 1189 кетов лишь 365 человек (30,7%).

Кетский язык был и остается чрезвычайно популярным объектом лингвистических исследований, прежде всего, из-за сложности устройства его глагольной морфологии.

Происхождение и история

Предки современных кетов сформировались, по некоторым предположениям, в эпоху бронзы на юге междуречья Оби и Енисея в результате смешения европеоидов Южной Сибири с древними монголоидами. В антропологическом отношении кетов относили к уральскому типу, сочетающему в себе европеоидные и монголоидные черты. Однако последующее изучение позволило выделить кетов в самостоятельный енисейский тип. Любопытно, что редкая гаплогруппа Q, указывающая на родство с североамериканскими индейцами.

Предки кетов предположительно жили на территории Южной Сибири вместе с другими представителями так называемой енисейско-язычных народов (аринов, ассанов, яринцев, тинцев, бахтинцев, коттов и др.). В I тысячелетии н.э. они вступили в контакты с тюрко-самодийско-угроязычным населением, в результате чего вынуждены были мигрировать на Енисейский Север. В частности, котты расселились по реке Кану (правый приток Енисея), асаны - по рекам Усолке и Оне (левобережье низовий Ангары), арины - на Енисее в районе Красноярска, выше их по правобережью Енисея до устья реки Тубы - яринцы и байкотовцы. Предки предки современных кетов оказались расселенными ниже по Енисею и его притокам Касу, Сыму, Дубчесу, Елогую, Бахте и по низовьям Подкаменной Тунгуски. Некоторые кето-язычные группы в IX-XIII веках ушли на север, осев на среднем Енисее и его притоках. Именно здесь, в контакте с хантами и селькупами, а затем и с эвенками, сформировалась самобытная кетская культура. В дальнейшем кеты продвигались на север вплоть до рек Турухан, Курейка и озера Мадуйское, вытесняя оттуда или ассимилируя энцев. В начале XVII века известны три родовые локальные группы - земшаки в низовьях Подкаменной Тунгуски, богденцы в устье Бахты и инбаки в бассейне Елогуя.

Некоторые исследователи связывают с кетами представителей окуневской и карасукской культур (2 тысяч лет до н.э.) Южной Сибири.

До прихода русских кеты уже освоили металлургию, однако жили родо-племенным строем.

В состав России кеты вошли в 1607 году.

Быт

Основным занятием большинства кетов была и остается до сих пор охота и рыболовство. Белка, как главный объект пушного промысла, составляла 80-90% стоимости всей добываемой пушнины. Сильнее всего беличий промысел был развит у южных кетов. Кроме белки кеты добывали колонка, горностая, лисицу, соболя, дикого оленя, лося, а на севере и песца. Вся пушнина кетами продавалась. Для себя оставлялись только заячьи и медвежьи шкуры, а также шкуры и большая часть мяса, добываемых диких оленей и лосей.

Орудием добычи прежде всего служили луки и стрелы, которые служили также и военным оружием. Острые наконечники стрел, а позже и ружейные пули обмазывались ядом из разложившегося рыбьего жира. С появлением ружей луки почти вышли из употребления. Заимствованное во 2-й половине XVII-XVIII века у самодийцев (ненцев, энцев) транспортное оленеводство распространилось не у всех Кетов, Часть кетов, в том числе вся подкаменнотунгусская группа, оставались безоленными.

Традиционное жилище кетов - конический чум из шестов и берестяных покрышек (кус). Другой распространенный тип жилища - землянка (бан, нус). Внутри чума на земляной пол укладывали берестяные подстилки, пихтовые ветки. Непременная часть убранства - несколько низких столиков из березы (лам), за каждым ели 2-3 человека. Поварешки и чашки для чая и бульона изготовляли из березы и рога.

Одежду кеты еще до революции шили преимущественно из покупных тканей и сукна (зипуны) и из шкур домашнего и дикого оленей. Материалом для одежды служили также заячьи и беличьи шкурки.

Летний мужской костюм состоял из короткого, до колен, суконного халата ("котлям", от "котл" - "сукно"), запахивающегося справа налево, с характерными нашивками из тесьмы на плечах и по бортам, из матерчатых штанов, суконных или шерстяных чулок до колен и кожаной обуви - чирков, часто окрашенных отваром ольхи в красноватый цвет.

Средством передвижения в зимнее время являлись широкие, подклеенные камусом лыжи. В качестве водного транспорта использовались долбленки-однодеревки и большие дощатые лодки-илимки грузоподъемностью до четырех тонн с мачтой и парусом, жилой частью, крытой берестой. На промысле охотники пользовались ручными нартами и волокушей из кожи лося.

Религия

В основе религиозных представлений кетов лежал анимизм. Мир, делившийся на три сферы (верхний небесный мир, средний мир людей и нижний подземный мир) населялся множеством добрых и злых духов. Шаманство у кетов не было профессиональным. Главной функцией шаманов было лечение и предсказание.

Высшим добрым началом в кетской мифологии было небесное божество Есь. Низвергнутая на землю жена этого божества, Хоседэм, олицетворяла собой зло.

С приходом в Сибирь русских землепроходцев и миссионеров кеты, наряду с другими сибирскими народами, начали принимать православное крещение.